Потерянная любовь

Карпова Анна Юрьевна

– Я посижу еще минут пять, и пойдем, - я снова закрываю глаза, подставляя лицо солнцу. –Дай мне просто посидеть, хорошо? Посиди со мной.

Мне необходимо чувствовать его тепло, как оно согревает своим присутствием мою душу. Так я чувствую, что живу, что еще не все потеряно.

Весна. Как много прекрасного было в одном слове. Все когда-то заканчивается, даже плохие вещи. Скажи мне кто-нибудь это, когда я сидела в камере в подвале Центра по Ликвидации А-2, рыдая как белуга, я бы им не поверила. Или когда я пустила пулю в спину

Главнокомандующему Портеру Джонсу. Тоже не поверила бы.

Тем не менее, даже после самых черных туч обязательно выглянет солнце.

После того, как я собралась с силами и поднялась с земли, последний кусок кроличьего мяса был съеден, гамаки свернуты, а все вещи собраны в походные рюкзаки, мы двинулись дальше. Туда, где ночью Алекс видел огни высотного здания.

Знает ли Даган о лекарстве? Я не прекращала думать о мальчишке с его бандой, постоянно возвращаясь в памяти в темные тоннели. Как они там? Смогли ли справиться с неприятностями? Все ли живы и здоровы? К сожалению, ответы на эти вопросы мне узнать не дано.

Мы шли вдоль берега маленькой речушки, что весело журчала, греясь в лучах весеннего солнца. Вода в ней была пресная, благодаря чему удалось наполнить все запасы в наших бутылках.

– Мне страшно, - я пинала камешки, стараясь забросить их в речку.

Вокруг стояли еще голые деревья, на ветвях которых уже набухали почки. Даже самые сухие и скрюченные стволы понемногу возвращались к жизни. Земля приятно скрипела под ногами, а журчание ручья поднимало настроение. Несмотря на кашель, несмотря на то, что ждет впереди.

– Почему?

– Я боюсь, что те люди окажутся недружелюбными или еще хуже, заразными. Что мы будем делать тогда? Искать другой город?

Я могу не дожить до него.

Приходилось постоянно прислушиваться к собственным ощущениям при дыхании. Отвратительная перспектива. Мне кажется, я уже слышу, как воздух покидает мои легкие с каждым вздохом с новыми и новыми хрипами.

– Очень хочется верить, что он окажется более дружелюбным, чем Объединенный во благо Город.

– Он, кстати, называется Вестмайер.

– Серьезно?

– Да, я видела указатель до того, как встретить тебя. Почему они сменили ему название, я не знаю. Но фактически, это Вестмайер.

– Этот вариант мне нравится больше. Лучше звучит.

– Точно, не так пафосно.

– Это все Портер, я думаю, - рассуждал Алекс. – Ему нужно было звучное гордое название для своего обиталища. Я по-другому не могу назвать этот…город.

Мы поднялись на небольшой холм, обрамленный лысыми кустами дикой смородины. Без человеческого вмешательства она за прошлый год разрослась на приличные расстояния, покрывая все вокруг своими приземистыми ветками.

Я увидела ее. Высотку. С пустыми глазницами окон, торчащими неработающими антеннами и огромным баннером, вывешенном почти на половину дома. На огромном белом полотне красной краской был нарисован красный крест с приписанной ниже

надписью «безопасная зона».

– Что это может значить? Безопасная зона?

– Не знаю, но это уже что-то. Зараженные не стали бы так заморачиваться. Не думаю, что это ловушка.

– Бред какой-то. Зачем кому-то писать «Безопасная зона»? Привлекать лишнее внимание зараженных, которые еще совсем не выжили из ума? Нелогично.

– Может, его хорошо охраняют?

– Думаешь, там нам помогут? – я заглядываю в его глаза, пытаясь понять, что там творится.

– Я надеюсь.

Он приобнял меня одной рукой, уверенно глядя вперед.

Хотелось бы заразиться от него этой уверенностью.

2.

Через три часа мы стояли на подступах к городу. Дорожный указатель, поржавевший и покосившийся от времени, гласил, что перед нами НоунТаун. Никогда не слышала о таком, но я раньше не особо-то и интересовалась географией. Как-то без нее было много дел.

Рядом с высоткой, которую мы заметили, было еще две недостроенные, словно А-2 поразила город в самый разгар строительства. С виду, НоунТаун вселял намного больше доверия, чем Вестмайер.

– Что чувствуешь? – спросил Алекс, разглядывая брошенное двухэтажное здание, находящееся в ста метрах от нас.

Никаких тебе бетонных стен с колючей проволокой. Никаких вышек и патрульных с автоматами.

– Не знаю, не могу точно определиться.

Внутри засело чувство, что все слишком хорошо. Слишком все просто. Так не бывает, только не со мной, у меня всегда все идет наперекосяк. Я боялась довериться этому хрупкому ощущению, что пока все идет нормально.

Здание пустовало, как и большинство других, стоящих за ним. Мы продвигались в центр, стараясь сильно не шуметь и не привлекать лишнего внимания, проверяя дома по обе стороны от дороги. Все вокруг уже вычистили до нас, поэтому поживиться было нечем.

– Здесь так тихо, - кажется, я слышу, как бьется мое собственное сердце.

– Как и везде.

– Иногда я скучаю по звукам прошлого мира.

– Это по каким?

– Ну, звук машин в городе, детский смех, заводы, пароходы, - я перечисляла все эти отголоски прошлого, который теперь казались такими далекими. – Всякое в этом роде.

– Да, я тоже.

Мы все ближе подходили к высотке с баннером.

На удивление пустующий город абсолютно не вселял в меня чувство страха. Он словно восстал из прошлого, из времени, когда я еще не встретила Алекса, и в одиночку выживала на руинах как раз таких городов. Тишина и одиночество – все, чем они могли похвастаться.

Высотка была огорожена двухметровым сетчатым забором с колючей проволокой. Так же по всей округе стояли всевозможные ежи – доски с гвоздями, куски бетона с торчащей арматурой. Неплохие укрепления, это тебе, конечно, не бетонная стена, но о безопасности здесь думают не в последнюю очередь.