Потерянная ночь
Шрифт:
Рэйчел вздрогнула, но не обернулась. Она прислушалась к удаляющимся шагам и вдруг очень обрадовалась, узнав, что через пятнадцать минут она выйдет из здания и окажется далеко от клиники.
— Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, — прошептала она в ответ, — но Ланкастер намеренно ведет себя как сумасшедший. Его аура очень стабильна — даже пугающе стабильна. Он полностью владеет собой и своим талантом. Он настоящий пси-пат (пси-социопата), и он очень опасен.
— Ты ошибаешься, — сказал Иен. — В ауре Ланкастера определенно присутствует нестабильность. Он идеальный кандидат для испытания препарата, которое
— Тебе виднее. — Она прижала к груди блокнот. Ей действительно нужно было выбраться из клиники. Она боролась с внезапно охватившим ее желанием бежать. — Если вы меня извините, я пойду собирать вещи. — Она начала обходить его и остановилась. — У меня есть для тебя один совет, хотя ты, вероятно, к нему не прислушаешься.
Иен сузил глаза. — Какой?
— Не верь ничему, что говорит Маркус Ланкастер.
— Если у тебя есть какие-либо доказательства того, что он лжет, сейчас самое время предоставить их, — зло сказал Иен.
Она попыталась придумать что-нибудь, что могло бы произвести впечатление на Иена.
— Его серёжка в ухе, — сказала она.
Иен моргнул. — И что? Кристалл не настроен. Его нельзя использовать для получения энергии. Он был проверен, когда его госпитализировали. Больным не разрешается иметь при себе янтарь. И уж точно не ювелирного качества. Это просто какой-то холодный декоративный камень.
Она глубоко вздохнула. — В этом-то и дело, сэр. Я уже видела подобные камни. Кроме того, ты должен знать, что Ланкастеру не нужен янтарь или заряженный кристалл, чтобы использовать свои парачувства. Он природник. Я думаю, что у него средний уровень способностей к пси-гипнозу, но я не об этом.
— Глупости. Такого таланта не существует.
— Я не ожидала, что ты в это поверишь, но подумай вот о чем, зачем парню, который носит дизайнерские костюмы и часы, которые, вероятно, стоят больше, чем весь бюджет города-государства, носить дешевую серьгу-гвоздик?
— Наверное, потому что она имеет сентиментальную ценность, — раздраженно огрызнулся Иен.
— Пойми ты, в Маркусе Ланкастере нет ни грамма сантиментов.
— Что заставляет тебя считать, что ты имеешь право высказывать мнение о парапси-профиле Ланкастера? — сказал Иен. — Ты продавала чай и читала ауру, когда я нашел тебя в «Кварцевой радуге».
— Да, и наверно не вернусь туда. Похоже, я не создана для клинической работы или для жизни в обычном мире, если уж на то пошло.
Она крепче сжала блокнот и обошла Иена.
— Рэйчел…
Удивленная колебанием в его голосе, она остановилась и повернулась.
— Да? — она сказала.
— Даже несмотря на то, что формально у тебя испытательный срок, я позабочусь о том, чтобы ты получила выходное пособие за две недели, — тихо сказал Иен.
— Спасибо. Я ценю это. Я потратила целое состояние на новую одежду для этой работы. Я какое-то время буду расплачиваться по кредитке.
— Полагаю, ты вернешься в чайную «Кварцевая радуга»?
— Нет, — сказала она. — Я думаю, пришло время для плана Б.
— Ты собираешься вернуться в Академию Гармонического Просвещения?
— Нет. Правда в том, что мне там тоже не место. Слышал ли ты когда-нибудь об острове Рейншедоу?
— Нет, — ответил Иен.
— Не многие о нем знают. Это один из островов в Янтарном море. Его нет даже на большинстве карт. Мои
Она снова пошла, направляясь к своему офису.
— Еще кое-что, — сказал Иен.
Она остановилась и снова повернулась к нему лицом. — Что еще?
— Ты сказала, что видела камень, подобный тому, что в серьге Ланкастера.
— Да.
— Где?
— На острове Рейншедоу. Насколько мне известно, это единственное место, где их находили. Их называют дожделитами.
Она поспешила в отведенный ей крошечный кабинет. Два месяца назад, когда она согласилась на должность в клинике, она была так рада иметь собственный кабинет, что сделала десятки фотографий небольшого помещения и разослала их по электронной почте всем членам семьи. Она покачала головой при этом наивном воспоминании. Как будто офис был доказательством того, что она нашла свое место в мире.
— Я должна была понимать, что это не сработает, — сказала она в тишине. — Меня же предупреждали.
На то, чтобы собрать ее личные вещи и сложить их в картонную коробку, понадобилось десять минут, а не пятнадцать. Карл ждал у двери. Он выглядел расстроенным.
— Мне очень жаль, мисс Блейк, — сказал он. — Приятно было с вами работать. Вы нравились пациентам. Мне тоже. Когда вы рядом, кажется становится веселее и солнечнее.
Она улыбнулась. — Спасибо, Карл, но доктор Окфорд прав. Мне лучше уйти. Мне здесь не место.
Карл прочистил горло. — У тебя, случайно, не осталось больше того чая, который ты готовила для меня?
— Нет, но я сделаю для тебя сбор и отправлю тебе.
Карл покраснел. — Спасибо, я ценю это.
Пять минут спустя она была на улице, картонная коробка с ее вещами была спрятана под мышкой, а сумочка висела на плече. Низкие черные облака сгущались, когда она быстро шла к автобусной остановке. — Конечно же сегодня будет дождь, ведь я без зонтика, — подумала она. Некоторые дни были совершенно негармоничными от начала до конца.
Холодный мокрый дождь намочил ее туго заколотые волосы и новые черные туфли на низком каблуке. Обувь испорчена. — А не важно, — сказала она себе. На Рейншедоу никто не носил черные туфли на низком каблуке. Сапоги, спортивная обувь и сандалии вот, что пользовалось спросом. И у нее как раз появилась новая пара ботинок.
Она ждала автобус, продрогшая до костей, но ликовала, вдали от клиники Чепмена, чувствуя себя намного лучше.
Она переживет дождь и потерю работы. Важно было то, что она никогда больше не окажется наедине в терапевтическом кабинете с Маркусом Ланкастером. Потому что она была абсолютно уверена, что он манипулировал ситуацией так, что они сегодня оказались наедине. Если бы она осталась в штате клиники, он бы манипулировал ситуацией, чтобы таких встреч было больше. Она знала это так же точно, как знала Принципы.