Потерянная родина
Шрифт:
Утром, когда стих ураган, над океаном засверкали лучи солнца. Равнодушно скользили они над разбитым кораблем, разбросанными в волнах обломками и трупами людей. Морское течение несло на восток желтый глиняный кувшин. И покуда он блуждал по бескрайнему океану, не замеченный человеческим глазом, Ри— ганда могла чувствовать себя уверенно и спокойно в своем уединении.
Ураган, поломавший множество пальм на побережье острова и разрушивший хижины многих островитян, уберег пока племя Ако от другой, более страшной напасти — алчности белых колонизаторов.
Ухватившись за конец каната, Ако уперся ступнями
В той части корабля фальшборта не было. Большая спасательная шлюпка находилась на своем месте.
Ако минутку .передохнул, потом проскользнул вдоль шлюпки в укромное местечко между ее килем и верхней палубой машинного отделения. Капы были открыты, оттуда доносился монотонный гул машины. Высоко над палубой вздымался капитанский мостик. Сквозь дождевую сетку на нем блестел огонек.
При свете электрических лампочек Ако увидал двух мужчин, на них была такая же одежда, как и у капитана Мобса, когда он высадился на берег Ригонды. Перегнувшись через поручни капитанского мостика, они напряженно смотрели вниз на темную воду. Потом один из них, постарше и поплотнее другого, дал знак, и оба спустились по трапу на палубу.
Ако отступил назад в темноту и спрятался за кормой шлюпки. Припав к палубе, он с волнением наблюдал .за обоими мужчинами. Они остановились возле спасательной шлюпки и тихо разговаривали между собой.
— Неприятный случай, штурман… — произнес один.
— Да, капитан, — ответил другой. — С пароходом, кажется, ничего не стряслось, разве только краска ободралась.
— Краска — ерунда. Может статься, что мы наехали на какой-нибудь полузатонувший корабль. Мне кажется* люди должны были почувствовать внезапный толчок.
— Вероятно, капитан. Но за исключением нас двоих и рулевого никто не знает, в чем дело. Неприятно, если пароходству придется платить за чужой парусник и груз.
— Постараемся, чтобы этого не случилось. Не забывайте, Бернсли, что вы в происшедшем так же виноваты, как и я. Мы оба находились на капитанском мостике, оба заметили парусник. Пароходу следовало изменить курс и дать полный назад. Когда «Уиндспайхер» налетел на барк, было поздно маневрировать.
Бернсли, я думаю, что для барка это столкновение было столь же неожиданным, как и для нас. Они, видимо, не успели ирочесть название корабля.
— Если бы даже кто-нибудь и прочел, то мало вероятно, чтобы он мог этим воспользоваться. Кому они расскажут об этом — рыбам? Конечно… если мы сейчас же не повернем судно и не попытаемся их выудить.
— Бернсли… вы знаете, что после всего случившегося мы больше не можем этого делать — не можем спасать ни единого.
— Понятно, мистер Питфол. Каждый спасенный будет свидетельствовать против нас, и пароходству придется платить огромные деньги. Но как по-вашему… рулевой сумеет молчать?
— Я поговорю с ним. Он парень толковый.
— А что если кто-нибудь из команды барка в момент столкновен-ия все же попал на палубу парохода?
— Не думаю. Все ведь продолжалось каких-нибудь несколько секунд. Но проверить не мешает, обойдем палубу. Вы идите вдоль стир-борта, а я пойду по бак— борту. У вас есть карманный фонарик?
— Так точно, капитан. А если все-таки кто-нибудь
— Тогда мы должны позаботиться о том, чтобы он немедленно исчез с корабля. Никого чужих не должно быть на палубе… Никто не должен спастись.
Зажглись маленькие лампочки и медленно заскользили вдоль .бортов судна к корме, потом вернулись обратно и дошли до носа.
Возле якорных клюзов и шпигатов для стока воды оба обследователя перегнулись через фальшборт и осветили борта корабля. Окончив осмотр, они снова встретились на верхней палубе.
— Все в порядке, капитан, — доложил Бернсли.
— Да, штурман, пока что все в порядке. Но иначе и не могло быть. Море и ночь сумеют молчать. Сделаем и мы то же самое.
Капитан Питфол в ту же ночь переговорил с рулевым, который в момент происшествия нес вахту. За двадцать фунтов матрос согласился не знать того, что он знал. Потом капитан занес в судовой журнал очередную запись: «Пароход „Уиндспайтер“ в такое-то время, на столысих-то градусах такой-то широты и долготы (где-то против мыса Бланко, близ Северной Африки) столкнулся с неизвестным плавучим предметом, по предположению — с остовом полузатонувшего корабля. Ничего особенного замечено не было. Пароход продолжает свой рейс».
Но Ако… Он, конечно, не понял всего, о чем говорили незнакомые люди, остановившись у спасательной шлюпки, но главное все же уловил. Повелители парохода сделали что-то неправильно, поэтому потонул барк. За это им грозит наказание; надо будет платить много-много денег, если об этом узнают другие белые, так как потонувший барк тоже принадлежал белым. Если бы он принадлежал темнокожим, — тогда ничего. Чтобы не пришлось платить много денег, они ушли, не стали спасать своих соплеменников, которые теперь тонули в море.
Ако знал, что ему грозит опасность — смерть, если его найдут на палубе. Как только оба белых повелителя ушли, он стал искать надежное убежище. На полуюте парохода, возле ,запасного винта, он нашел несколько старых вентиляционных труб. Они были так широки, что человек мог свободно пролезть в них. Спрятавшись в одной такой трубе, Ако лежал тихо, будто неживой.
«Почему белые дали потонуть своим собратьям, когда они могли бы спасти их? Неужели деньги дороже, чем жизнь людей?» Ако ломал голову над этим, но не находил ответа.
Белые люди часто поступали очень странно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вентиляционная труба отнюдь не была удобным жилищем. Места-то в ней хватало, чтобы человек мог повернуться с одного бока на другой, но стоило Ако чуть пошевельнуться, как труба начинала грохотать. Приходилось лежать неподвижно. Такое положение скоро надоело, стало тяготить. В трубе скопилось немного влаги, и один бок Ако все время мок в воде. Но самым большим неудобством было то, что Ако не смел заснуть: во сне он мог заворочаться, поднять шум и этим выдать свое присутствие. Проведя несколько часов в таком положении, Ако увидел, что уже забрезжила утренняя заря, которая через отверстие трубы заглянула и в его убежище. Время от времени он слышал шаги людей на палубе. Через определенные промежутки времени матросы приходили проверять показания лага. Остальное время там нечего было делать, и голоса людей звучали поодаль. Только один раз, в полдень, у старых вентиляторов остановились двое мужчин и обменялись несколькими словами.