Потерянная виселица (= Тень убийства)
Шрифт:
Лейтенант все больше волновался.
– Привет! Э-э-э... Жуайе, ты вернулся? А я тебя не ждал... Думал, ты в Париже...
Жуайе воинственно отвечал по-английски:
– Вернулься. Это тебя удивляет?
– Скажите, месье Грэффин,- вмешался Банколен, взяв папку со стола,кто-нибудь на вашей памяти пользовался этой лестницей?
Грэффин скривил губы и начал икать, содрогаясь всем телом.
– Вы насчет посылок Джека Кетча?- уточнил он, хитро поглядывая на Жуайе совиными глазами.- Точно не могу сказать. Может быть, он скажет. Взял за обыкновение запирать меня в комнате на ночь.
– Суккин сын!- взревел Жуайе, лицо которого приобрело цвет кипящей лавы.- Суккин сын! Я запираль его в комнате потому, што он напивалься, в любой момент мог устроить скандаль, и с ним ничего нельзя было
– Неужели? Ну,- слишком лениво пробормотал Грэффин,- не стану оспаривать утверждения слуги...
– Суккин сын!- опять завопил Жуайе.- Я тебе сейшас в морду дам!
Тихо!- приказал Банколен, схватив Жуайе за руку, быстро что-то сказал разгорячившемуся французу, который с апоплексической силой отряхивал полы пиджака. Убийственные фразы кипели под его усами.
– Какая вуль-гарность!- икнул Грэффин, вперив блуждающий взгляд в угол каминной полки.- В любом случае я ночью слышал здесь голоса...
– Голоса?
– Голоса,- подтвердил кивком Грэффин.- Ну, джентльмены, теперь я все сказал.
Отвернулся с достоинством и, ничего не слыша, заиграл на рояле отрывки из "Аиды". Пальцы его были быстрые, гибкие, с великолепным туше. Когда Толбот попробовал его остановить, он заявил, что командует парадом и не потерпит нарушения субординации в египетской армии. Так мы его и оставили под торжественный грохот великого марша, который преследовал нас в коридоре.
– Нехорошо,- проворчал Толбот.- Настоящий сумасшедший дом.- Оглянулся на призрачный зеленый свет в дверях и добавил: - Не знаю, какие мы раздобыли вещественные доказательства. Я готов арестовать этого типа и посадить за решетку, но истины все равно не добиться. А мне только этого нужно... Что вы делали на лестнице, сэр? Обнаружили что-нибудь?
Банколен нерешительно заколебался.
– Да,- ответил он после паузы,- кое-что обнаружил. Не искал, но нашел. И это многое объясняет. Предлагаю, инспектор, немножечко поговорить с мадемуазель Лаверн.
Вытащив из кармана руку, детектив предъявил ее Толботу, медленно переводя взгляд на инспектора. Настала очередная пауза, а из комнаты позади слышалась кульминация марша.
– Вижу,- мрачно сказал Толбот. Свет был совсем слабым, но на ладони француза мерцало серебро с бирюзой. Это был женский браслет. Толбот развернул красный лоскут, где лежали найденные в столе предметы, добавил к ним браслет. В неестественном молчании мы пошли к лифту.
Глава 11
СВЕТ НА ЛЕСТНИЦЕ
Остальные события утра и начала дня утомительно пересказывать. Просматривая свои заметки, я не нахожу ничего, что имело бы реальное значение для дальнейшего расследования. Следствие по делу о смерти шофера началось в половине второго, скучное, как почти каждое следствие, и пришло к выводу, что Ричард Смайл погиб от рук неустановленной личности или личностей. Единственной новостью стало поразительное взаимодействие прессы с Толботом. Никаких сенсаций на первой полосе. Уже появились самые скупые, самые неприкрашенные сообщения: исчез некий Низам аль-Мульк, его шофер мертв. Последующие события не освещались. По просьбе Толбота заметки о деле даже не поместили на первых страницах. У любого американского редактора, думал я, разорвалось бы сердце, но такой уж властью обладает Скотленд-Ярд. По окончании следствия Толбота вызвали на совещание к суперинтенденту Мейсону с участием Банколена. Я знал, что окружной инспектор в данный момент предпочитал работать независимо, без содействия специальных агентов Ярда, с Банколеном в качестве неофициального партнера. Знаменитый французский детектив был известен в мрачном здании над Вестминстерским мостом ничуть не меньше, чем на парижской набережной Орфевр, так что проблем у Толбота не возникало. Следуя своей теории насчет исчезнувшей улицы, инспектор уже обратился в Государственное картографическое управление, к управляющему Издательством его величества {правительственное Издательство в Лондоне, выпускающее официальные издания и литературу широкого профиля}, в Британский музей, в библиотеку палаты общин. Поговорил об этом и с доктором Пилгримом, который сомневался, но обещал помочь. В три часа Толбот с Банколеном отправились в Скотленд-Ярд, вскоре за ними последовал и сэр Джон. Мы с Пилгримом остались сидеть за низеньким столиком с красной
– Я, конечно, не детектив,- сказал он,- хотя считаю, что историк, реконструируя события прошлого, должен обладать многими талантами детектива. В сотнях библиотек он собирает скудные свидетельства, вылавливает мельчайшие намеки, складывает разрозненные фрагменты, взвешивает показания, чтобы решить давно забытую загадку или найти убийцу, умершего пятьсот лет назад. Уверяю вас, преступления Джека-потрошителя не требуют и половины трудов, необходимых при расследовании преступлений семейства Борджиа.- Он нахмурил лоб, надул губы, опять покачал головой.- Должен признаться, я не разделяю теории инспектора Толбота... Гиблая улица! М-м... да. Вряд ли удастся найти ее на моих картах...- Доктор поднял глаза.- Но, возможно, удастся немного помочь. Вы сейчас чем-нибудь заняты, мистер Марл?
– Нет... Позже иду пить чай...
– Может, тогда согласитесь пройти ко мне в кабинет? Там довольно убого, но я имею возможность спокойно работать. Он находится за углом на Сент-Джеймс-стрит.
– Разумеется. Там можно посмотреть ваши карты?
Он помолчал, открывая кисет с табаком, глядя на меня из-под лохматых бровей.
– Да, мои карты там. Только я не это имею в виду. Вы, детективы, предпочитаете... стоять на земле, не правда ли, или как там говорится. Окно моей дальней комнаты выходит в переулок за клубом. Оттуда мне прямо видны окна апартаментов аль-Мулька.. .
Я выпрямился на стуле.
– Нет, я не утверждаю, будто это имеет большое значение,- махнул рукой Пилгрим.- Я до сих пор и не знал, что это его окна. Но когда все от вас выслушал, вспомнил... Пойдемте?
Забрав в вестибюле пальто и шляпы, мы спустились по лестнице на Пэлл-Мэлл. Крупная фигура Пилгрима, в шляпе с обвисшими полями, в забавном пальто с широкой пелериной, шагала рядом со мной гигантскими шагами. Он был полон нервной энергии, грыз на ходу черенок трубки, стрелял глазами направо-налево. Стоял резкий холод. Уличные фонари причудливо, расплывчато светились в тумане, тротуары предательски обледенели, хаотичные гудки машин сливались в пронзительный адский рев. На залитой лучами света Сент-Джеймс-стрит нас плотно окружили туманные призраки. Торчавший подбородок Пилгрима, угловатая трубка, обвисшие поля шляпы устремлялись вперед, подобно собачьему носу, уверенно взявшему след. Он намного меня обогнал, остановившись у степенного дома, похожего на клуб. По слабо освещенной лестнице мы поднялись на четвертый этаж.
– Вот и мой кабинет,- иронически указал Пилгрим на дверь с матовым стеклом.
Мы вслепую проследовали через пару темных комнат, наконец доктор включил свет и закрыл за собой дверь.
Голая коричневая комната была заставлена всевозможными полками, рядами старых бутылок, химических приборов, беспорядочно завалена книгами, картами. Стоявший под окном стол с лампой под навесным абажуром напоминал рабочий стол архитектора с россыпью карандашей, треугольников, линеек, пузырьков с цветными чернилами.
– Гм!..- прокашлялся Пилгрим, выбивая пепел из трубки о край чернильницы.- Моя рабочая комната... Выпить хотите?
Исполнив обязанности гостеприимного хозяина, раздвинул оконные шторы.
– Сейчас, мистер Марл, я выключу свет. Если туман не слишком густой, вы увидите то, что видел я. Готовы?
В комнате стало темно. За окном плыли клубы тумана, но я хорошо видел окна в доме напротив, особенно три многозначительно зарешеченных окна кабинета аль-Мулька. Находились они на одной высоте с нашими, на расстоянии не более двадцати футов. В двух мерцал за закрытыми портьерами зеленоватый свет, а на третьем, крайнем слева от меня, шторы были раздвинуты. В зеленом свете виднелись золоченые очертания саркофага, а над ним часть оружейной коллекции на стене.