Потерянная жизнь
Шрифт:
Приступ тот я помню смутно. В памяти осело лишь острое чувство пролить чью-то кровь. Кажется, тогда приступ от А-2 впервые случился со мной.
– Говорил, что устал быть один, и что соскучился по женскому теплу. В тебя тогда словно животное вселилось!
Я действительно так сказал?
– Накинулся на меня, давай ножом угрожать, а потом словно в тебе что-то щелкнуло. Я думала, ты действительно убьешь меня.
– Постой, это все…Почему я должен тебе верить? Это все кажется таким нереальным,
– Опять двадцать пять, - устало произносит Джанин. – Ты каждый раз это спрашиваешь! И мне уже надоело отвечать, что ты ничего не должен. Ты можешь лишь довериться мне. Вот давай пробежимся по тому, что ты помнишь. Какая у тебя фамилия?
Молчу.
Сжимаю руками голову, пытаясь не сойти с ума. В какой момент я все забыл? Когда это произошло? Почему так быстро? Такие простые вещи, как имя матери и собственную фамилию, которые выращены в тебе с младенчества, забылись. Как я могу доверять сам себе, если не уверен, где правда, а где ложь?
Джанин мягко обнимает меня за плечи, поглаживая одной рукой по спине.
– Ничего, Алекс. Ты с этим справишься. Я тоже уже никого не помню ни из знакомых, ни близких. Единственный, кто у меня остался – это ты. Поэтому я очень боюсь потерять и тебя.
На этих словах она встает и уходит из дома, оставив меня наедине с потерянным прошлым.
Не могу понять, что чувствую к ней. Как баба – не могу разобраться в собственных чувствах. Есть внутри что-то, но словно немного все неправильно. Может, это тоже А-2 шалит? И все действительно так, как она говорит?
Внутри странно трясет, словно душа мечется в попытках все расставить по полкам, но разбросанные по всей башке кусочки воспоминаний никак не хотят выстраиваться в ряд. Беру со стола Джейкоба листок и записываю.
«Я Алекс. Джанин – две недели знакомы. Заразился тогда? Или раньше? Высотка – Тайлер – оружие. Был на вылазке. Зачем? Браконьер? Деревянная куколка кажется знакомой. Плотник? Рейдеры – глаз орла в половине солнца».
На всякий случай, нарисовал его, каким помню, и продолжил.
«Машина, плохие люди, сжигали невинных. Откуда знаю? Мастуф – постовой, восточный человек, часто говорил «брат». Оружейная на 7 этаже была. Собаки бешеные. Кровь на морде одного. Кусали? Меня? Ночь, в руке факел.
Вестмайер. Бетонный забор. Портер Джонс хотел казнить. Был один? Свалка трупов, украденный грузовик. Снежная равнина. Паника и отчаяние.
Приступ у Джанин в подвале. Ковры, дорогой телевизор. Искал что-то. Все-таки браконьер? Хотел зарезать. Мы вместе? Джанин моя девушка? На улице кричал, чтоб заткнулась. Спали в машине.
Переспал с ней?
Разрушенный дом? Прикован к трубе. Кто приковал. Как освободился? Долиной смертной тени не убоюсь я зла. Молитва?
Чердак какого-то дома. Я не один, кто-то рядом. Или нет?»
Поразмыслив еще минут пять над своей памятью, сложил листочек и убрал в нагрудный карман. Такими темпами придется все записывать, иначе совсем скоро вообще забуду, как меня звали.
В моей жизни теперь намного больше вопросов, чем ответов.
10
Алекс
Три дня весь поселок гудел и стоял на ушах. Джейкоб ходил и властно раздавал всевозможные указания.
Стен с Джобом были его дополнительными руками и глазами в лагере, помогая с организацией такого масштабного похода. Нужно было не забыть все учесть: кому выдать оружие, сколько провизии рассчитать на человека. Равномерно распределить группировки по цвету браслетов, чтобы тем, на кого нападет в дороге приступ, можно было легко найти себе пару для драки.
Кстати о приступах. Вчера ночью я проснулся от мысли, что готов пойти сейчас и кому-нибудь лично зубами отгрызть руку. Даже видел в голове, как перекусываю локтевой сустав. Мне браслета не выдали, но предупредили, чтобы если что – дрался с Джобом. Он парень моей комплекции и охотлив до мордобоя. Но где мне искать его ночью? Никто, конечно же, не удосужился мне сказать об этом. Поэтому пришлось срочно выбегать на улицу и мутузить кулаками землю, сдирая кожу в кровь.
С такими приступами я боюсь навредить не только сам себе, но и окружающим.
Три дня назад первая партия вышла пешком к Вестмайеру. Вчера отправили вторую. В основном, это мирные жители, точнее, мирные зараженные. Бывшие медики, врачи, ученые, одиночки, волей судеб занесенные в этот лагерь. Основная боевая и ударная сила должна выдвинуться завтра вечером. Если расчеты Джейкоба верны, то как раз к нашему приходу к стенам Вестмайера диверсант уже должен будет осуществить свой план.
– А первую и вторую группу не убьют около города? – интересуюсь у Джейкоба после того, как он в очередной раз раздавал указания.
– Ты что, парень? Я же не дурак, пускать их на верную смерть. У них четкий приказ – к городу на расстояние выстрела не подходить, прятаться в лесах. Сидеть и не отсвечивать. Собирать информацию до нашего прихода.
Джейкоб разрешил Джанин ехать с нами только с одним условием, - что она будет сидеть у меня на коленях, так как машин мало, а бравых солдат рассадить куда-то надо. Она не возражала, а мне было уже все равно.
Той ночью, когда я чуть не пошел отгрызать ей руку, я понял, что уже ничего не имеет значения. Ни мое прошлое, ни настоящее. Только лекарство. Это единственное, что должно меня волновать.