Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе
Шрифт:
— Пошли, — буркнул он и, не вымолвив больше ни слова, вышел первым на снег.
Мы обогнули дом и начали взбираться по крутому склону. Это было нелегко, тем более что нам не хотелось класть ружья на снег. К счастью, многие глыбы известняка покрывал дерн, и, используя их как опору для рук и ног, мы довольно бодро продвигались вперед. Через полчаса этого выматывающего подъема мы оказались на горизонтальном холмистом пространстве. Оно образовывало как бы широкую ступеньку на подступах к горе Пенигент, которая теперь возвышалась над нами.
— Как называется это место? — спросил
— Бли-Фелл, — ответил мой спутник, — но мы пойдем дальше, к Ньюби-Мосс, вон туда: там чаще встречается дичь.
Идти стало легче, но расстояние составляло почти две мили. Я попытался завязать на ходу разговор:
— Вам часто выдается случай пострелять?
— Реже, чем хотелось бы.
— Конечно, хорошо иметь сестру, у которой большой дом в Дейлз.
— У моей сестры нет ничего подобного — это у моего зятя есть большой дом в Дейлз.
— Ну конечно, это я и хотел сказать.
Родерик только хмыкнул в ответ, и я замолчал, сохраняя силы для ходьбы.
Мы прошли еще несколько ярдов, как вдруг прямо у нас из-под ног выскочил заяц. Он понесся по кривой к груде валунов, бешено работая лапами и прижав уши. Мы оба вскинули ружья к плечу, хотя Родерик сделал это быстрее, и выстрелили. Наши выстрелы слились в один. Заяц подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе и упал мертвый. С удовлетворенным смешком Родерик подошел к нему и, подобрав тушку, сунул в свой ягдташ.
— Кто из нас подстрелил его? — спросил я.
— Я.
Вскоре мы добрались до Ньюби-Мосс. Эта плоская равнина была разделена на поля с уже знакомыми мне стенами, сложенными без раствора. Мы перебрались через первую, и Родерик предложил:
— Давайте встанем в линию. Так выйдет лучше: у нас будет в два раза больше дичи, и, если повезет, вдвоем мы всю ее перестреляем.
Я сильно подозревал, что ему просто не хочется со мной беседовать, но согласился, так как по-прежнему мог наблюдать за его передвижениями. Мы разошлись примерно на сорок футов и медленно двинулись по полю. К тому времени, как мы достигли дальней границы, нам так ничего и не встретилось. Мы оба начали перелезать через стену. Это было нелегко, потому что стена доходила нам до груди, а верхние камни качались. Наконец я залез на стену и собирался с нее спрыгнуть на дерн, как вдруг услышал очень громкий хлопок, и меня отбросило обратно на поле.
Я лежал, ничего не понимая, и вдруг ощутил боль в левой руке. Услышав, как Родерик бежит ко мне, я испугался за свою жизнь: а вдруг он собирается меня прикончить? Я поискал на земле свой дробовик, но он отлетел слишком далеко. Увидев кровь на снегу, я перевернулся, чтобы на всякий случай оказаться лицом к Родерику. Однако он отшвырнул свое ружье и склонился надо мной с явной тревогой.
— С вами все в порядке? Куда я вам попал?
— В руку. — Я попробовал поднять ее, но тут же отказался от этой попытки.
Вынув из своего ягдташа нож, Родерик разрезал мне рукав. Завернув его, он осмотрел рану.
— Думаю, ничего страшного. Правда, много крови и ранок, но они маленькие, а серьезной раны нет. Вы сможете идти или мне сбегать за помощью?
— Помогите мне сесть.
Он приподнял меня,
— Думаю, что смогу идти.
— Молодец. Положите правую руку мне на плечо, и вперед.
Мы пошли медленным шагом, и дважды Родерику приходилось оставлять меня, чтобы проделать брешь в стене. Впрочем, наш путь лежал в основном под гору, к тому же раненая рука стала неметь и боль притупилась.
Наконец показался дом. Родерик закричал, и Послетуэйт вместе с одним из грумов вышел нам помочь. Меня внесли в гостиную и осторожно положили на кушетку.
— Уотсон! Что с вами случилось? — воскликнул Шерлок Холмс, подойдя ко мне.
— Меня ранило в руку. Ничего серьезного, нет повода для беспокойства.
— Слава богу, коли так, — сказал мой друг, бросив убийственный взгляд на Родерика, — поскольку нет возможности пригласить доктора и нам придется лечить вас самим. Так что же все-таки стряслось?
— Это моя вина, — объяснил Родерик. — Когда я забирался на стену, спусковой крючок ружья зацепился за пуговицу моей куртки. Чертовски глупо с моей стороны было оставлять курок взведенным, но нам попадалось так мало дичи, что не хотелось упустить шанс.
Мисс Бэк торопливой походкой вошла в комнату.
— Мой бедный доктор Уотсон! Могу я чем-нибудь помочь? Я ухаживала за моим дорогим отцом в его последние годы, так что у меня есть опыт сиделки.
— Конечно, вы можете помочь, если не боитесь вида крови, — сказал я, с благодарностью глядя на нее. — Если бы вы принесли таз с горячей водой, пинцет, полотенца и бинты, то я бы проинструктировал вас, что делать дальше.
— Я принесу все это немедленно.
И она поспешила прочь. Холмс побеседовал со мной в общих чертах о вересковых пустошах, но ему явно мешало присутствие Родерика. По возвращении мисс Бэк мой друг сказал:
— Мы оставим вас с вашим пациентом, но будем поблизости. Пожалуйста, позовите нас, если что-ни будь понадобится.
Оба они удалились. Мисс Бэк поставила таз на коврик и опустилась на колени возле кушетки. Обрезав ножницами рукава куртки и рубашки у локтя, она осторожно стерла кровь. Я осмотрел рану. На руке виднелась широкая лента мелких ранений — к счастью, не с той стороны, где проходит артерия. Я вздохнул: все могло быть гораздо хуже. Правда, я считал, что вполне достаточно служил в Афганистане мишенью и с меня хватит.
Без дальнейших подсказок мисс Бэк взялась за дело. Некоторые раны были поверхностными, другие — чертовски глубокими. Я скрежетал зубами, стараясь не стонать. Что касается леди, то она тревожно всматривалась в мое лицо, когда ей приходилось вынимать глубоко засевшие дробинки, а через несколько минут уже тихо плакала. Следуя моим указаниям, она скатала бинт, крепко обмотала мне руку и завязала, сделав узел и отрезав кончики.
— Ну вот, готово.
Неожиданно для себя я протянул здоровую руку и обнял мисс Бэк. Под влиянием порыва она придвинулась ко мне, и мы долго и страстно целовались. Ее сильное молодое тело прижалось к моему, и мы забыли обо всем на свете.