Потерянные судьбы
Шрифт:
Аделард тихо вошел в дом, снял обувь и верхнюю одежду, вручил ребенка ей в руки и попросил, чтобы она уложила ребенка спать и спускалась вниз, в гостиную.
Та не задавая лишних вопросов, пытаясь отогнать прочь плохие мысли, сделала все что ей сказал старик, и спустилась вниз с детской комнаты в просторную гостиную с каменным камином, стоящим на против двух кресел, обшитых зеленной тканью, и маленького столика между ними.
В камине бруски дерева, тихо потрескивая горели и согревали жильцов этого дома. Илона села на свободное кресло, повернула
Любопытство распирало Илону, она не дожидаясь, когда Аделард объяснит, что произошло, сама первая решила рассказать, что было пока он отсутствовал: «Ника уже давно спит, а Аким с раннего утра названивал и пытался узнать, что с Элей, как она и что с его сыном, а я не могла ответить, вы забыли телефон дома и всех нас очень сильно напугали. И молчанием своим еще сильнее пугаете.»
Старик, понимая, что от него ждут внятного ответа с хорошими новостями, но таких новостей у Аделарда было мало, доставая пачку сигарет «Marlboro» начал рассказывать, что произошло: «После родов Эля погибла, оставив нам в память о себе лишь своего сына и дочку» -ели сдерживая свои слезы перед Илоной, зажег сигарету и начал медленно курить, глядя на то, как догорают одни бруски дерева, чтобы зажглись другие.
Илона, не скрывая печали, пыталась смотреть Аделарду прямо в глаза, но он постоянно смотрел на камин. Она до конца пыталась думать, что это какая-то глупая шутка и вот-вот Эля выскочит из дверного проема или из какого-нибудь угла, закричит и напугает её до мурашек. Но такого не будет. На карих глазах появились капельки слез, выходящие прямиком из глубины души, которые дойдя до глазных яблок материализуются в соленный раствор воды и протекают на щеках, а потом их просто протирают или они сами высыхают.
Аделард тяжело вздыхая, не отводя глаз от камина, докурил сигарету и бросил её в огонь, доставая из внутреннего кармана пиджака красный платочек, на котором были изображены множество маленьких разноцветных символов бута. Он протянул расплакавшейся женщине платок, у которой уже на лице было не несколько капель, а целый ручей слез. В этот момент их взгляды пересеклись, Илона воспринимающая молчание Аделарда, как равнодушие поняла, что ему намного тяжелее чем ей, но он не в праве показывать это.
***
Аделард лежал на кровати и смотрел в потолок, не имея ни малейшего желания вставать и идти куда-то, он был душевно опустошен. Вставая чувствовал боль, которая пронизывала его тело от пальцев ног до самой макушки и самое страшное было то, что эта боль со временем никуда не уйдет, она лишь станет менее ощутимой потому, что он к ней привыкнет и будет с ней жить.
Его разбудили яркие солнечные лучи, которые прорезали себе путь через миллионы километров космического пространства. Еще немного полежав Аделард встал и подошел к двери от просторного балкона, открыл ее, дабы проветрить комнату и впустить запах зимней свежести себе в спальню. На часах было уже 8.15, Ника уже проснулась и сейчас
У старика на уме было одно: позвонить Илоне и еще раз её поблагодарить. Буквально через пять минут, он уже произносил слова благодарности и спускался вниз, но прежде чем это сделать зашел в детскую комнату, в которой царила атмосфера радости и счастья. На оконных наличниках были развешаны гирлянды, напротив двух кроватей, на одной из которых тихо спал малыш, стояла елка миниатюрных для дерева размеров. Она была ненастоящая, потому что Эля постоянно беспокоилась, так как Ника могла уронить ее случайным образом.
Аделард вспоминая, как вместе с ней привез эту подделку, развешивал на ней игрушки, невольно начал грустить. Он подошел к детской кроватке, в которой тихо спал малыш, на его удивление он спал очень долго, но главное, что тихо спал, никому не мешая.
После звонка с Илоной, Аделард незамедлительно начал звонить Акиму, который через день другой должен приехать обратно. Ему пришлось долго висеть на трубе, чтобы дозвониться до военного лагеря, но его старания были оправданы и трубку взял какой-то важный человек, который назначил время для разговора отца с сыном, ровно десять минут.
Через две минуты к телефону подошел Аким, с огромной улыбкой на лице, и незамедлительно начал говорить: «Здорова, пап. Как у вас дела, у меня даже не спрашивай, как дела, все хорошо, что с Элей? Что с моим сыночком? Я скоро приеду обратно»
«Аким, сынок, Эля погибла после родов, родив тебе здорового сына, я очень сожалею.» – разговаривая по телефону, в голове он начал проклинать всех врачей, рабочий персонал больницы, соседей и в конце концов себя, просто за то, что родился на этот свет, и теперь стоит и говорит своему сыну о смерти его жены.
Аким услышав эти слова замер и не мог вымолвить ни слова, он не мог понять смысл услышанных им слов, он не мог поверить, что человек с которым он провел всю свою жизнь, человек, который в суровые дни согревал теплее, чем самый толстый плед (и это не о зиме и не о холоде), просто взял и умер. Он в душе отрицал ее смерть.
«А?…Что?…Чего?…Пап ты сейчас шутишь?»– слабым и тихом голосом сказал Аким.
«Нет, я бы….Очень хотел, чтобы эта была глупая штука, но…Прости меня сынок я не смог сдержать слово, я не защитил твою …свою семью.»
«Что за неудачные доктора? Я их найду и вырву им глотки!!!» – со злостью и ненавистью ко всем медицинским работникам проорал фразу Аким.
«Сынок, как раз врач, то не виноват, благодаря ему сейчас твой сын лежит и спит в теплой кроватке, а не в детском доме.» – постепенно повышая свой голос, ответил старик, удивленный, что его сын разговаривает с ним на таких повышенных тонах.
Простояла пауза в длительности не больше минуты, но для Аделарда это время длилось безумно долго и казалось, что будет продолжаться бесконечно.