Потерянные в Майнкрафте
Шрифт:
Это про Ленору, что ли? Девчонка у нас тут одна. С миром она взаимодействует через спутник. Взрослые должны перестать этому удивляться.
– Чуликова? Да, занятная. И держится молодцом. Бабушку откачали? Палыч сказал, их не успели сразу подобрать. Они даже выкарабкаться как-то умудрились. Но пока наши приняли координаты по этой деревне в медвежьем углу, всех повторно закоротило.
Какая еще Чуликова? Кого закоротило? Так, ладно, я уже понял, что ничего не понял. Главное, чтобы из коридора ушли. Раз не поздоровались с горничной, значит… путь свободен! Сейчас я быстренько все разведаю, а если запалюсь, скажу, что Ленору искал – планшет
На базе было непривычно тихо. То есть нормально тихо, ведь для сотрудников рабочий день был в самом разгаре. И все же… словно какое-то напряжение стояло в воздухе.
Мне даже прятаться особо не пришлось, один только раз задержался у лестницы. Двери в конференц-зал были затворены, но я слышал посторонние звуки. Там что-то происходило. Я прижался к щели между створками и зажмурил левый глаз. Экзамен, что ли, какой? Вот почему они такие нервные с утра. Вышибут всех за профнепригодность, да еще и бабушку уморили.
Ракурс не позволял мне увидеть то, что транслировали на экран. Только свечение со сцены. И в этом свечении сидели люди – каждый за отдельным столом. Некоторые в наушниках, некоторые с ноутбуками. Все они что-то писали или фиксировали. В общем, ничего особенного. Я даже рассердился на отца, что он меня не предупредил. Я и сам не стал бы мешать, я же не ребенок.
«Но раз я уже выполз, – подумал я злорадно, – нет мне преград». И поднялся по лестнице на закрытую территорию. Я не знал, какие двери открывает карта отца. Но собирался узнать. И приложил карту к первой подходящей – как нарочно расположенной в углублении-закутке. В окружающем безмолвии коробочка замка пикнула так, что у меня колени дрогнули. Я поскорее приоткрыл дверь, сунул туда голову и просканил полутемное помещение на предмет третьих лиц. Никого, только приборная панель со множеством работающих мониторов. Я проскользнул внутрь, дверь щелкнула.
О-чу-меть. Вот ничего себе у них сервер! Точно космическая база! Только… НЕ ПОНЯЛ.
Это что, «Майнкрафт»?!
Я глаза зажмурил, настолько меня шибануло. Это сисадмины вместо работы так развлекаются?! Три ряда мониторов… Все с разными биомами, игра запущена. Не ясно только, кто играет. Или это записи транслируются?
Я сместился правее, к основному столу. Компьютеры мягко шумели в темноте, два монитора показывали непонятную мне информацию.
На одном огромной простыней мигали игровые ники. Они загорались разными цветами, как новогодние лампочки. Некоторые время от времени высвечивались красным и увеличивались в шрифте: TimON, StigA, TohaZloi, Chulik, MishanyaMolodets, Babule4ka… У меня зарябило в глазах.
Второй монитор отражал какие-то кривые, которые выстраивались и перестраивались прямо по ходу действия. Очевидно, была запущена сложная статистическая программа. На пиках иногда всплывали обозначения параметров: сердечный ритм, когнитивная гибкость, рейтинг адаптивности, обработка пространственной информации…
– Не вздумай орать! – прошипели сзади.
Чья-то рука схватила меня за загривок, чья-то ладошка зажала мне рот. Я чуть ее не укусил, эту психованную Ленору. Совсем уже обезумела, так и гикнуться можно.
Она вдруг замерла и потянула меня в глубь комнаты, под стол, с которого свисали бумажные ленты, похожие на распечатки электрокардиограмм.
Эта дохлятина, в смысле Ленора, оказалась неожиданно
– Антон Палыч, бабушка в порядке. Вторая нестабильна. Вы… тьфу, черт!
Человек пропал. Видимо, понял, что Антон Палыч куда-то отчалил в самый неудачный момент.
– Ключ, – прошипела Ленора, – открывай! Быстро!
Я опустил руку в карман, и… челюсть моя отвисла. Ключа не было. Я выронил его где-то в комнате.
– Мне нечем! – Я развел руками. – Ты же как-то прошла?
Ленора подарила мне испепеляющий взгляд, проворно растянулась на пузе и переместилась под столом ближе к двери. Сжавшись, она слилась с боковиной стола и замерла.
– Бабушки, конечно, здорово напугали. Такие перегрузки в преклонном возрасте… – проговорил, судя по всему, Антон Палыч, переступая порог.
Едва они отошли от полосы света и, миновав стол, двинулись к экранам, Ленора рванула к двери. Бесшумно, как ящерица, она пересекла свободное пространство и… сунула пальцы в сужающуюся щель. ПАЛЬЦЫ, блин! Под дверь с доводчиком. Я практически заорал вместо нее. Но она только перекосилась лицом и резко мотнула мне головой. Дважды повторять не пришлось. Я запретил себе дышать и на четвереньках добрался до двери. Вместе мы расширили проем и вывалились в закуток коридора.
– Вот так, – пропыхтела Ленора, – я и прошла.
Она вдруг подняла вверх указательный палец – красный, но, к счастью, целый. Я и сам слышал шум голосов. Мы попались. Бежать к выходу не имело смысла. Как только мы покинем углубление, нас немедленно сосчитают.
Ленора повернулась ко мне, глаза ее потемнели, и я понял, что сейчас она со мной что-то сделает. Прежде всего она приподняла мою толстовку и сунула под ремень свернутые в рулон листы, которые вытащила из комнаты. Я успел только вскинуть брови в немом вопросе, как тонкие руки взметнулись к моему лицу, зажав мне рот железной хваткой. Не то чтобы я хотел сопротивляться, но в любом случае я бы не смог. Она стиснула меня, как любимую собаку, оставив большие пальцы на щеках, поддерживая затылок ладонями. А потом притянула к себе и поцеловала. По-настоящему, без купюр. Я пришел в себя, когда Ленора прогудела что-то сквозь поцелуй. Конечно, мне надо было обнять ее сразу, чтобы наша театральная постановка выглядела естественно. Но это неважно. Когда подошел отец с коллегами, мне не пришлось разыгрывать ни растерянность, ни испуг. Что меня действительно поразило, так это актерское мастерство Леноры, которая смутилась натурально до слез, выхватила планшет и… бросилась бежать по коридору к лестнице.
– Игнат? – сказал отец. И это дофига означало.
– Я… э-э… думал, тут нас не увидят… Здесь же… никто не ходит.
Ну да, никто не ходит, три человека буравили меня глазами. Наконец одна из женщин не выдержала и прыснула. О да! Смейся, паяц, над разбитой любовью. Я сглотнул и жальче жалкого дернул шеей в надежде рассмешить ее еще больше.
Она действительно расхохоталась. Потом сказала:
– Ну, прости, я не должна была так.
А отец сказал:
– В номер.
И я пошел. По дороге оглянулся на звук: молоденький доктор толкал по коридору каталку. Неужели и правда кому-то плохо? Я перебрал в голове всех сотрудников, которых видел в столовой, и не вспомнил ни одной бабушки.