Потерянные Звёзды

Грей Клаудия

— Все в порядке, папа. Правда обязательно выяснится.

Лицо отца оставалось напряженным и измученным.

— Власти вряд ли определят настоящего виновника.

— Потому что еще не нашли его? Ну, мы еще посмотрим. — Если бы только она уже была коммандером! Это звание сослужило бы ей хорошую службу в завтрашнем разговоре с судьей. — Прости меня, папа, но ты плохо выглядишь. Ты ел?

— С тех пор как ушла твоя мать, я… потерял счет времени.

Сиена

замерла. Она не понимала до сего момента, что мать оставалась в тюрьме, и не поверила отцу, когда он сказал, что маме не разрешили свиданий. Вот еще что нужно будет обговорить завтра с судьей. Она попросила о встрече тем же утром, как только приехала, поэтому, конечно, в ближайшее время с ней свяжутся сотрудники магистрата.

Конечно.

У отца в холодильной установке нашлось немного мяса и овощей, так что Сиена быстро сварила простой суп. Она не готовила много лет, но до сих пор помнила, какие травы нужно добавить и как их аромат остается на пальцах. В животе урчало, ужасно хотелось съесть что-нибудь — что угодно, только бы не имперские питательные напитки. Сиена взяла пару бутылок, но… Лучше сохранить их для поездки обратно.

Когда бульон начал закипать, девушка отошла от очага и села на подушку рядом с низким столиком, напротив отца. Только заняв свое место, она поняла, что совершенно не чувствует никакой неловкости, даже после многих лет еды за более высокими столами, сидения на скамейках или стульях. Дом остался домом.

Парон медленно покачал головой:

— Как хорошо снова увидеть тебя, девочка моя. — Он на мгновение коснулся ее щеки.

— Я должна была прийти раньше.

— Нет. Я знаю, что идет война. Ты делаешь то, что должна.

Седые волосы на висках удивили Сиену, но не так, как поведение отца. Он всегда был ее опорой — упрямый, порой нетерпимый, но неизбежно справедливый. Всегда сильный. Теперь же он настолько упал духом, что это проявлялось столь же резко, как и морщины на его лице.

— Перед домом нет флагов, — отметила Сиена. — Семьи отказались признать обвинение?

— Признали. — Голос отца напрягся. — Но никто не пришел.

Такого не могло быть.

— Никто?

Он кивнул.

Сиена вспомнила о днях, когда оставалась в доме семьи Ньерр, защищая их в самые тяжелые часы. Они все вместе праздновали, когда обвинители наконец отступили и приняли имперскую версию событий… хотя сейчас это удивило Сиену.

— Как мог кто-нибудь, кто знает маму, подумать, что она могла что-то украсть?

— Они знают, что она не брала деньги! — отрезал отец. — Все знают, но ни один не признается.

— Но… отказаться быть с тем, кого ошибочно обвинили…

— Ее обвиняет Империя. Мы присягнули Империи. Выступить против нее будет наибольшим

бесчестьем!

— Ты не можешь выступать против мамы. — Сиена в шоке смотрела на отца. — …Правда ведь?

— Твоя мать понимает требования чести, как и я. Ты забыла их, Сиена? — Его пронизывающий взгляд уставился на нее, и дочь не осмелилась сказать больше ничего.

«Но как же правда? — подумала она. — Как может правда не иметь никакого значения? Когда стало почетным принимать наглую ложь?»

— Прости меня, — сказал отец, и голос его прозвучал еще глуше, чем раньше. — Дни выдались трудными.

— Знаю. Прости. Но теперь я здесь.

Прошел час. Они поели в тишине суп с хлебом. Страх и беспокойство не смогли помешать Сиене насладиться вкусом настоящей еды. Сидеть у родного очага, с отцом, даже слышать крики соляных ястребов — в этот момент она могла себе представить, что никогда не становилась офицером, даже не покидала Джелукан. Что все случившееся было лишь сном.

Но надолго уйти в мечты не получалось. Реальность давила все сильнее с каждой минутой, потому что сообщение от магистрата не приходило, как и родственники из долин. Ни одной живой души. Неглубокая траншея с песком возле их дома осталась пустой, демонстрируя всю глубину позора семьи Ри.

Небо успело потемнеть, прежде чем Сиена осмелилась спросить:

— Папа, почему ты так уверен, что никто не найдет истинного виновника?

— Ты знаешь ответ. Не оскорбляй нас обоих, заставляя меня произносить его.

Девушка уже сделала самый логичный вывод: мошенник был имперским чиновником, занимавшим достаточно высокий пост, чтобы фальсифицировать записи.

— Магистрат не будет публично опрашивать имперских чиновников? Даже накажет маму…

— Сиена, послушай меня. Ты служишь в Имперском Звездном Флоте, и я горжусь этим. Все, что есть хорошего в Империи, исходит от тебя и таких, как ты. — Парон похлопал дочь по руке. — Но в каждом правиле, в каждом правителе есть и дурная сторона. Здесь, на Джелукане, мы… видели больше плохого. Но не усомнимся в нашей верности.

Она вновь подумала о закопченном небе, горах, израненных разрезами, похожими на следы когтей какого-то чудовищного зверя. Отец отказывался понимать происходящее, хотя все вокруг вопило о коррупции и разорении.

«Просто Джелукан стал кормушкой для нечестного губернатора. Высшие чины не знают правды. Если бы знали, то приняли бы меры».

Так сказала себе Сиена. Но эти объяснения звучали так смешно, что она не могла поверить в них, не то что высказать вслух. Она вспоминала лицо Роннадама, когда тот разрешил ей отпуск, и то, насколько он был уверен, что имперские суды примут правильное решение. Он знал, потому что «правильным» решением будет не то, что истинно, а то, которое оправдает любые действия имперских властей. Маска справедливости значила больше, чем реальность.