Потерянный снег
Шрифт:
На улице уже было темно. У входа ко мне подошёл какой-то старичок, он мне что-то бубнил на непонятном мне языке. Что ему от меня надо? Он позвал меня за собой. Я после небольшого промедления последовал за ним. Пройдя ещё немного по тротуару, мы сели в машину, в которой уже был человек на переднем, соседнем с водительским, сиденье. Они были пакистанцами.
На ужасном английском пакистанец, что ждал нас в машине, удостоверился, знаю ли я Вадима. Развеяв всякое сомнение, наркодилер приказал старичку трогаться. Так мы проехали почти через весь ночной Баку. Машина остановилась в ста метрах от моего следующего пристанища – отеля «Араз», – после чего пакистанец достал телефон и позвонил. После короткого разговора на своём языке он обернулся ко мне и спросил по-английски моё имя.
– Дмитрий, – таков был мой ответ.
– Димри! – крикнул в трубку пакистанец.
– Да не Димри, а Дмитрий, – пытался поправить я его, зная, что, если возникнет какое-то недопонимание, это может заставить
–Димти! – он попробовал в очередной раз произнести моё имя.
Человек, с которым он говорил по телефону, видимо, не выдержал и попросил его передать трубку мне. Со словами «it’s my boss» пакистанец мне передал свой мобильный.
– Did they give you the bag? 1 – послышался спокойный, уверенный, немного мрачный голос наркобосса.
1
Они тебе выдали сумку?
– Yes.
– They told me that you don’t have money for the hotel 2
– Yes, that’s true 3 . – Это было правдой: я в очередной раз остался без денег, на этот раз по собственной оплошности. Не буду говорить какой.
– Good. Now pass the phone to the guy 4
– O.K., – и я вернул телефон.
Они ещё о чём-то поговорили, и дилер положил трубку. Судя его словам, этот отель был ещё дешевле предыдущего. Он дал мне денег, которых хватило точь-в-точь на снятие комнаты на три дня. После чего мы вышли из машины, и старичок вытащил из багажника солидных размеров синий чемодан. Мы попрощались довольно холодно, без всяких церемоний, и я потащил сумку с колёсиками по тротуару к входу в новую гостиницу.
2
Они сказали, что у тебя нет денег на отель.
3
Да, это правда.
4
Хорошо. Теперь отдай телефон парню.
Гостиница «Араз», в отличие от отеля «Южный», находилась в месте куда более изолированном. Правда, несмотря на более низкие цены, интерьер был куда приятнее. Например, если в отеле «Южном» при входе на стене в углу висел серый ящик фирмы Sony, который был таким маленьким, что было сложно что-то разглядеть, то здесь на стене расположилась солидная плазма.
Я закрыл стеклянную дверь и, сделав несколько шагов, остановился посмотреть, что за фильм показывали по телевизору. Это был «Кокаин» с Джонни Деппом и Пенелопой Круз. Тот самый фильм, который повествует реальную историю об одном американце, который сколотил огромное состояние, перевозя тонны кокаина через мексиканскую границу. И так получилось, что я попал именно на ту сцену, где герой Деппа был уже арестован и сидел в допросной, с убитым видом спрашивая полицию, всё ли с его семьёй было в порядке.
Я встал как вкопанный, крепко сжимая ручку синего чемодана. Чемодана с наркотой. Что всё это значит? Не говорите мне, что этот фильм – это просто совпадение! Совпадений не бывает. Но что мне делать?
Появилось желание оставить где-нибудь эту чёртову сумку и уехать преспокойно без неё. Глупости. Это лишь минутная слабость. Сейчас пройдёт. Ну, даже если не пройдёт… деваться мне уже некуда. Слишком поздно: пути назад нет.
9
Каждый житель Таллина знает, что за ветер обдувает этот город. Каждый таллинец ощутил дуновение этого холодного северо-западного ветра на своём лице. Это тот ветер, что треплет паруса отважных виндсерферов, скользящих по волнам в каком-нибудь из заливов Балтийского моря, которое бьётся о городские причалы. Тот же ветер, что словно оживляет эстонские триколоры на флагштоках во дворах перед усадьбами богачей. Тот самый почти всегда холодный северо-западный ветер, что заставляет укутываться глубже в свои одежды столичных бездомных. Тот ветер, что без устали пригоняет из неведомой страны все эти облака, все эти тучи. Эти тучи, лениво заполняющие небосклон. Эти серые тучи.
На горизонте виднелись рыболовецкие суда, а ближе к берегу среди пены и волн плавали лебеди, периодически окуная длинные белоснежные шеи под воду в поисках пищи. Я стоял на краю обрыва рядом с одним из типичных для местности огромных булыжников. Ветер трепал мне волосы. Не агрессивно, скорее по-отцовски. Вокруг – ни души.
Я часто проводил свободное время, читая дома или прогуливаясь в лесу, у моря. Как правило, с большими наушниками на ушах. Кто-то из моих знакомых прозвал их чебурашичьими, ну и пусть. Звук был хороший, да и от ветра защитой служили. В то время я увлечённо погрузился в музыку японской группы «Моно». Их инструментальная музыка, как морская пучина,
Сегодня март, суббота. А я брожу один-одинёшенек вдоль обрыва в лесу, погружая взгляд в воды Балтийского моря. Вместо того чтобы, может, позвонить кому-нибудь да и махнуть в город. Но далеко ли уедешь с пустыми карманами? Даже в кафе не зайти посидеть. Да и складывается впечатление, что никому и не нужно моё общество. Все своими делами заняты. Мой телефон молчит, как камбала, скользящая по песчаному дну в заливе. А я вот, получается, как-то даже и не у дел оказался. Сложилось впечатление, что я этому миру не нужен. И сам не могу понять, где моё место. Зачем я топчу эстонскую землю? Зачем каждый день просыпаюсь? Чтобы после бессонной ночи проспать на парте, перекинуться парой фраз с одноклассниками, сделать вид, что мне интересно слушать про синусы или косинусы? Какого чёрта со мной происходит?
Я прохожу дальше вдоль берега вдоль полузасыпанных окопов, по которым бегали то ли красные, то ли гитлеровцы, а может, вообще эстонские партизаны «Лесные братья». И стреляли, стреляли, убивая друг друга. Останавливаюсь у кучи ржавых полусгнивших патронов. Опускаюсь на корточки и начинаю их рассматривать, но без особого интереса. Отбрасываю изъеденный ржавчиной патрон и, отряхнув с рук коричневую пыль, направляюсь дальше по обрыву, иногда перелезая через поваленные сосны. И чем дальше я шёл, тем ниже становился обрыв. По другую сторону полуострова ему суждено было превратиться в ухоженный, небольших размеров пляж. Но до пляжа нужно было пройти ещё пару километров, не меньше.
Спустя некоторое время окопы исчезли из виду. Но им на смену пришёл другой памятник войне. Это было огромное бетонное «гнездо», из которого должно было выезжать огромное пушечное дуло. Что с ним стало, правда, можно только догадываться.
Стратегическое расположение, несомненно, наилучшее: на самом кончике полуострова проглядывается как следует весь залив. Стрелять сейчас – если честно, то уже разве что в рыболовные судна да в паромы, мчащиеся в Стокгольм или Хельсинки.
Здесь вся местность в гротах, каких-то бомбоубежищах. Все они, правда, заброшены. Подземные ходы и лабиринты засыпаны, а надземные помещения завалены кучами мусора и всевозможного хлама. Я, воображая себя каким-нибудь офицером, прохожу между бетонных стен, между которыми когда-то покоилась пушка. Ведомый любопытством, заглядываю в коридор, ведущий направо, куда-то внутрь. Проход уходит в землю, но почти сразу заканчивается тупиком. И лишь незаметная металлическая дверь в углу может послужить объектом любопытства. Но подход к двери затоплен, что, правда, не помешало любителям истории нашей страны исписать стены помещения всякими бреднями. Сейчас ещё довольно холодно, поэтому я могу пройти к двери по льду. Я осторожно ступаю вперёд в темноту, совершенно не заботясь о том, насколько здесь может быть глубоко. Любопытство, перемешанное со свойственной мне иногда беспечностью, продолжает толкать меня в темноту. Но вот слышится предательский треск – и я проваливаюсь вниз. Подо льдом оказывается не совсем вода, а какая-то мутная, непонятного происхождения жижа. Я оказываюсь по пояс в этом неизвестно откуда взявшемся здесь болоте. Оно медленно, но уверенно начинает проглатывать свою жертву. Я не кричу, не взываю о помощи. Некому меня здесь услышать. Трясина продолжает засасывать. Я почти смирился со своей незавидной участью, почти… Неужели и впрямь вот так вот всё и закончится? Поворачиваю в последний раз голову к входу в мою будущую могилу, чтобы узреть в последний раз усиленный белым снегом солнечный свет, вбираю полные лёгкие холодного воздуха и погружаюсь во мрак.
Рыболовецкое судёнышко всё так же дрейфует по солёным волнам. Лебеди деловито прочёсывают побережье в поисках рыбы. А солдаты, укрывшись от посторонних глаз в окопе, поминают погибшего товарища, булькая чем-то горьким в металлической фляге.
10
Сегодня я проснулся достаточно рано. Уже было светло, и погода, судя по всему, обещала быть если не летней, то по-настоящему весенней. Я огляделся в своём номере, который на этот раз был просто несравним даже с дешёвым отелем «Южный»: одна комнатушка (комнатой это назвать язык не поворачивается), никакого туалета и душа, стол, одноместная кровать и шкаф, где покоилась моя синяя сумка. Вид из окна – просто прелесть: задняя сторона отеля, к которой пристраивались ещё какие-то помещения, была прямо вплотную, так что я, не вставая с кровати, мог разглядеть и шпатели, и вёдра с раствором, одним словом, живописный пейзаж.