Потерянный в миру
Шрифт:
Пока у них не было большой семьи, отец Олег мог позволить себе съездить с друзьями на рыбалку и порадовать своих родных свежей рыбкой. Это у него получалось хорошо. Как говорили его друзья, «дьяконам всегда везёт», и поэтому каждый раз брали его с собой, обеспечивая «счастливый талисман» всем необходимым, чтобы не было у него возможности отказаться.
Но на этот раз события стали развиваться, как оказалось позже, совсем не по их продуманному и общинно утверждённому плану. Но это будет потом, а сейчас, после Богослужения, в эти счастливые минуты отец диакон старался думать только о рыбалке с друзьями. Точнее, другом он считал одного человека, того
Рыбалка с друзьями у отца Олега была, пожалуй, единственным жизненным увлечением, не связанным с церковью, когда муж и жена расставались на несколько дней. Да им и не хотелось надолго расставаться. Они по-настоящему сильно любили друг друга. И всё равно, каждый раз матушка с большим трудом отпускала своего мужа на рыбалку. Поэтому отец Олег был вынужден придумывать какие-то новые причины, чтобы особенно не расстраивать жену и одновременно не подводить своих друзей. Вот и сейчас он думал, как отшутиться и быстренько умчаться к другу, потому что уже серьёзно опаздывал на очередную рыбалку.
Матушка Анна стояла на остановке в ожидании своего мужа. Она относилась к этому вполне спокойно. Ей нравилось проявлять терпение (правда, получалось это не всегда), и с уважением относиться к увлечению мужа. Он и так был всегда в семье и совсем не любил шумных компаний. Конечно, у них были недостатки: у него – одни, у неё – другие. Ведь семейных людей объединяют не только хорошие их стороны, за что они друг друга полюбили при первых встречах, но и то, что нужно научиться прощать в последующей жизни, и принимать друг друга такими, какими они есть на самом деле: в радости, горести, и печали. Поэтому матушка очень любила моменты общения с мужем, когда она могла проявить настоящее терпение и не упрекать друг друга по мелочам.
Ещё не став женой будущего священнослужителя, Анна со всей серьёзностью относилась к изучению Библии, старалась воспринимать Слово Божие как руководство к жизни и очень хорошо запомнила слова апостола Петра в первом его Послании, которое относится к отношениям между мужчиной и женщиной, где в третьей главе говорится:
«… Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно перед Богом. Так некогда и святые жены, уповавшие на Бога, украшали себя, повинуясь своим мужьям».
Как мудро и с какой любовью к женщине это сказано, но как тяжело воспринимаются эти слова современными представительницами слабого пола. Эти слова не запрещают женщине красиво одеваться, а только указывают на определённое место для этих забот. Сначала кротость и молчаливый дух с повиновением своим мужьям, а потом уже внешнее украшение самой себя для других. Она старалась
Вот и теперь она стояла на остановке трамвая с удочками и рюкзаком мужа, не ругая его за лишние минуты ожидания, не нервничая, как обычно бывает с жёнами, не умеющими терпеть, а просто молча ждала, молясь за мужа. Тем более волнение, которое её охватило в церкви по поводу сегодняшней рыбалки, не только не исчезало, но всё больше усиливалось по мере приближения их расставания.
На трамвайной остановке напротив храма стояло всего несколько человек. Кто-то недовольно ворчал, что давно не было трамвая, а кто-то просто ждал, посматривая туда, откуда должен был появиться запаздывающий трамвай. Конечно, в последние годы здесь появилось много разного транспорта, на котором можно было удобно и быстро добраться до Киева, но люди так привыкли путешествовать на старом добром трамвае, что многие и не собирались переходить на ставшие уже привычными «маршрутки».
Наконец, матушка увидела бегущего к ней отца Олега. На ходу он махал ей рукой в сторону путей, показывая, что, мол, уже виден трамвай, и как только батюшка подбежал к остановке, кто-то с облегчением сказал: «Наконец-то идёт…». И, действительно, на горизонте уже была видна точка, медленно ползущая по трамвайным путям, распухая в своих размерах и приобретая чёткие очертания совсем не молодого трамвая, который возмущённо издавал звуки противного скрипа и истеричного повизгивания.
–Вот и мой трамвайчик идёт, – улыбаясь, подбежал батюшка, целуя жену в щёчку. – Давай-ка мне мою поклажу и прости, что заставил тебя так долго ждать.
– Я уже привыкла, – пытаясь выразить притворное недовольство, ответила матушка, отдавая рыбацкие снасти. – Ты, отец, как всегда торопишься…
– А как же по-другому, мать? Ещё пару часов, и всю рыбу выловят, – попытался отшутиться батюшка, прикрывая любимую жену от ветра.
– Смотри, как бы тебя никто не поймал, – предупредила матушка. – Хотя бы пообедали вместе, как нормальные люди.
–Не-ког-да, мать, – весело ответил отец Олег, посматривая на часы. – Мы где-нибудь с Андрюхой перекусим. Не переживай, всё будет хорошо!
– Что-то на сердце у меня тяжело, – пожаловалась матушка своему мужу, потирая от холода руки. – Может, не поедешь? Или в следующий раз?
– Вот те здрасьте! – удивился дьякон, обнимая матушку за плечи. – Я же тебе все выходные испорчу своим нытьём. Ты меня знаешь.
– Знаю, поэтому и волнуюсь, – по-детски, как бы жалуясь, оправдывалась матушка, посматривая в сторону трамвая.
– Ну, ты со мной прямо как с ребёнком, честное слово, – по-отцовски упрекнул отец Олег матушку.
– Были бы у нас дети, я бы с тобой по-другому разговаривала. Да и на рыбалку сегодня ты вряд ли бы поехал.
– А с сыном отпустила бы? – вдруг спросил отец Олег, внимательно всматриваясь в грустное лицо матушки.
Матушка ничего не ответила, а лишь отвернулась в сторону, чтобы не показывать своих слёз.
– Ну, прости дурака старого! – искренне извинился отец Олег, ударяя себя удочками по голове. – Ляпнул, не подумав…
– Ничего страшного, – вытирая слёзы, повернулась к своему мужу матушка. – Да и не такой ты дурак, как про себя говоришь. Не дурак ты, Олежек, а просто очень доверчивый. Как будто живёшь в монастыре, а не в миру, среди людей. Вот и тревожно мне каждый раз, когда ты куда-нибудь едешь.