Потерянный взвод
Шрифт:
Думать об этом можно было до заката. Предохранитель автомата был установлен на автоматический огонь. Из подствольного гранатомета выглядывала граната. Ручные гранаты рядом — стоит только руку в локте согнуть. Выставив АКС перед собой, Стольников ударом ноги распахнул дверь и вошел в дом.
Ни чехов, ни наемников, ни русских, ни французов. Зато на столе — Коран в сафьяновом переплете с золотым тиснением. Рядом: АКМС со сложенным прикладом, GPRS-навигатор в невиданной Стольниковым ранее конфигурации и початая бутылка минеральной воды «Эвиан».
Все, кроме тарелки, вписывалось в интерьер. На ней лежали две куриные ноги, покрытые мутной поволокой, — сваренные и остывшие.
И в этот момент он услышал чеченскую речь. Стольников быстро взял со стола навигатор и, заведя за спину, уложил в задний карман жилета.
Лихорадочно осматривая интерьер, он подумал, что делать дальше. Тарелка сбила ход его мыслей — это она отняла у него пять секунд времени и столько же отнял навигатор. Чтобы у бандюков, да пластиковая тарелка?.. Стольников присел под окном. Больше прятаться негде. Подняв голову, выглянул.
К дому, переговариваясь, шли трое боевиков. На шеях их болтались автоматы, «разгрузки» были расстегнуты — так ходят люди без предвидения встречи с противником. Вместо привычных военных кепи на головах их бейсбольные кепи. Настроение хорошее.
Стольников стал искать причины его испортить. Он скосил взгляд вправо: маршрут пролегал в сторону отдыхающих в «зеленке» разведчиков.
«Прокашляйся сейчас кто-то из них, и — конец». Стольников поймал себя на мысли, что немного изменился с тех пор, как вошел в пещеру. Ни у одного из его людей не хватило бы ума кашлянуть в поиске. «Нервничаю?» Мозг не получал команд от нервных окончаний. Плохо дело. Ухудшается оно тем, что Жулин и Крикунов ждут его возвращения, а не троих чехов. Встреча может оказаться для всех неожиданной, и тогда три автомата против двух в упор могут сыграть зловещую шутку.
Прятаться негде. Чердака нет. Подпола — тоже. Но Стольникова туда в такой ситуации и силком бы никто не затащил.
Приняв единственное верное решение, капитан придавил плечо прикладом и замер в трех шагах от двери… Когда она заскрипела, открываясь, автомат задергался в его руках, издавая сочный равномерный кашель. Никаких длинных очередей с уводом ствола влево-вверх. Раз-два-три! Раз-два-три!.. И он ощутил сладкий, привычный запах сгоревшего пороха! И услышал приятный цокот гильз по некрашеному полу!
Мозги, ошметки бейсбольной кепки и щепки из дверного полотна смешались в кучу, взлетели, и чех, вошедший первым, умер так быстро, что не успел даже удивиться. Он грохнулся назад, на спину, и из груди его от удара вылетели наверх струйки крови.
Второго Стольников ранил, но это ранение было пустячным. Точно так же ранен был Лоскутов, который матерился от злобы и чувствовал боль, какую чувствует человек, вбивавший гроздь, но промазавший молотком.
Этого второго загораживал, как щит, товарищ, теперь уже покойный, остальное пространство закрывал
Теперь чеченская речь звенела в ушах как единственный фон. В доме резало глаза от гари. Капитан поморщился и переместился ближе к окну. Схватив со стола АКМС за ствол, он с размаху врезал им по неумело слепленному оконному переплету.
Звон разбитого стекла, треск сухого дерева. Одна из створок осталась на месте. Стольников добавил по ней ногой, и она вылетела куда-то вперед и вниз. В ответ раздалась очередь, и стена напротив от окна застонала от пуль. Выходить через окно было поздно.
Задыхаясь от гари, Стольников бросился к двери, но тут же заскочил обратно. Напротив входа расположился один из чеченцев и тут же врезал по двери очередью. Так, наудачу.
Откинувшись в сторону, капитан выпустил очередь в проем, тоже наугад, заведя автомат меж колен.
«Они там что, не слышат?!» — пронеслась в голове мысль.
Откатился и вдруг услышал звуки, которые разведчик не перепутает ни с какими другими: тяжелый удар по деревянному полу — и как будто гайка размером с кулак покатилась. Стольников резко перевернул стол и упал за него, чтобы укрыться как за щитом.
Грохот разорвал замкнутое помещение, и осколки разметались по комнате, выбив из всех четырех стен щепки. От стола оторвало угол — капитан видел, как ножка, проскакав как живая, ударилась в стену и упала к его ногам.
«Еще одна граната, и мне конец», — успел подумать Стольников. И в этот момент в дверной проем залетела вторая. Вскочив, капитан бросился в окно, как с тумбы бассейна, и вылетел из дома в тот момент, когда грянул взрыв. Вслед ему полетели доски от стола, щепки и потянулся дым…
Над головой что-то просвистело. Несколько осколков, не зацепив разведчика, улетели в лес. И тут же ветки, срезанные очередью с айвы, посыпались ему на спину. Раздался грохот двух очередей сразу. И следом — чеченская речь.
Вскочив, Саша различил в ландшафте полянки, на которой стоял дом, неглубокую ложбинку. Скатившись в нее так, чтобы чехи видели — он уходит влево от них, то есть готов к обороне именно там, капитан, отплевываясь от слежавшейся гнилой листвы, пополз по дну канавы в обратную сторону.
Его выкурили из избушки и теперь теснили в лес. Он почти забыл о Жулине и Крикунове. Щадящая подчиненных мысль, что разберется сам, что два чеха — это не противник, запрещала ему даже думать о том, что стрельба и взрывы, конечно, услышаны ими, и сейчас прапорщик и солдат окажутся здесь. Он разберется сам, сам!.. Как-нибудь потом поможете, хорошо, ребята? Когда его зацепят и он не сможет идти — вот тогда вы и поможете… Но не сейчас — хорошо?..
Он лег на бок и положил АКС на землю. Несколько минут была тишина. Наверное, от него ожидали каких-то действий.