Потерянный
Шрифт:
— Говорит лейтенант Эванс, пожалуйста, сохраняйте спокойствие! До всех дойдет очередь!
Офицер невысокого роста, облаченный в слегка потрепанную в последнем штурме форму, раздавал указания неожиданно зычным голосом, умело руководя как бойцами, так и гражданским населением. Он, казалось, успевал быть сразу везде: и на разборе пожарищ (по итогам сражения оказалось, что огонь поглотил едва ли не половину города), и на перемещении жителей в уцелевшие районы.
И его энергия не помешала бы всем присутствующим: прибрежный населенный пункт стал пристанью отчаяния.
Страшно было смотреть и на ветеранов отгремевшего сражения. Почти никому не повезло выйти невредимым.
Даже имевший репутацию счастливчика Джоэл Эванс на этот раз не стал исключением. При взрыве служебной машины лейтенанту выжгло часть лица: ставший нерабочим левый глаз сейчас прятался под черной повязкой, а форменная кепка скрывала уродливый ожог на лбу.
И всё же офицер держался. Держался молодцом — до этого момента.
Протяжный вой сирены пронесся над городом. Люди уже не стали осматриваться, как в первый раз. На прошлой неделе этот сигнал стал для них началом конца. Сейчас город занимали союзные войска, но это ничего не гарантировало.
Армия Освобождения сосредоточила силы неравномерно: по краям города, идущим от побережья базировалась основная мощь: в случае нападения и прорыва врага с побережья, одновременный удар должен будет зажать группировку ОПЗМ в клещи.
Сейчас же все пошло иначе. Артиллерийский удар обрушился точно на позиции основных сил, первых же минут внося сумятицу в оборону города.
— Гражданское население! — голос Эванса прорвался сквозь канонаду, — сюда! Живо! Руберт, веди всех к убежищу. ТУДА, МАТЬ ТВОЮ! — лейтенант в мгновение ока оказался рядом с оторопевшим капралом и сильным тычком привел того в чувство. Солдат был почти на две головы выше, но Джоэл этого и не заметил, — быстро! Джонсон, роту — по позициям! Живо, живо, живо!
Снаряд разорвался совсем рядом. Эванс мигом представил угловатые силуэты ОПЗМовских кораблей, подходящие к бывшему торговому порту. И, конечно, очертания орудий, направленных точно на ключевые позиции Армии Освобождения.
Гул далёкой цепи взрывов. Ад в радиосети: судя по докладам младших командиров, враг словно знал все шаги повстанцев наперед.
И тогда Эванс понял: он просто не знает, куда бежать. Гражданских увели (хочется в это верить!), рота разобралась по взводам, закричали сержанты, вызывая на связь лейтенанта, а тот осознал: нет ни малейшего понимания, как здесь быть.
Попытки самому связаться с начальством накрывались медным тазом: частоты были забиты экстренными сообщениями и командами тех, кто пытался сохранить остатки порядка.
Организованные остатки Армии Освобождения отходили к краю города, откуда ещё только вчера они развернули наступление.
Кажется, борьба за этот город продлится дольше, чем казалось.
Донеслись отдаленные звуки пулеметной стрельбы: высадились в порту ОПЗМовцы. Новые и новые взрывы сотрясали землю.
Оценив обстановку, Эванс отдал приказ
Вскоре появились и преследователи. Механизированные части ОПЗМ продвигались по улицам со стороны захваченного порта. Оглядываясь, Эванс то и дело успевал замечать фигуры в сером камуфляже. Лишь на мгновение — сразу после начинали лететь выстрелы.
Насколько ситуация плачевна на самом деле, стало понятно лишь после того, как отступающие силы были отрезаны тяжёлыми транспортными вертолётами Организации. Разрушая последние надежды беглецов, железные птицы высадили подкрепление. Сумятица стала окончательной: части мятежников обстреливались со всех сторон.
На глазах Эванса большая часть вверенной ему роты просто исчезла. Взрыв, крупнее предыдущих, унес полсотни жизней, и ещё больше бойцов разбросало в стороны искалеченными.
Пошатнулся и сам лейтенант. Заложило уши: мужчина попросту не слышал, кричал он что- то своим людям или нет.
Яркая вспышка: светошумовой заряд вывел из строя органы чувств. Джоэл оказался в числе счастливчиков, которые успели отвернуться к стене.
Когда же он, оглушенный и едва не ослеплённый, вновь повернулся к полю боя, стало страшно.
Ситуация рухнула в тартарары. Не было подразделений. Были дезориентированные, безоружные солдаты, поставленные на колени с заведенными за голову руками.
Бах! Бах! Воины в серой форме, ходящие между рядов пленных, методично отстреливали стоящих на коленях.
Бах! И очередное безжизненное тело валится на ещё не высохший после дождя асфальт.
— Полковник! Там ещё! — один из ОПЗМовцев заметил Эванса и бойцов, прячущихся рядом, и указал рукой на них.
— Всех в расход. Личное указание командующего, — знаний русского хватило лейтенанту, чтобы понять: это конец.
Но ещё больше устрашило его другое. Голос офицера, ответившего солдату, уже был Джоэлу знаком. Как был, наверно, знаком почти всем повстанцам. По тысячам выступлений перед бойцами Армии Освобождения, по обращениям через телевидение. Этот голос стал для них синонимом веры в победу, надежды на скорое окончание войны и разгром ОПЗМ.
Но всё же слышать его тут, из- под маски, скрывающей лицо облаченного в серую форму врага было поистине зловеще.
Ведь если лейтенанту не привиделось, и этот человек на стороне Организации, их дни сочтены.
— Разберись, — бросил офицер солдату, — и этих заодно положи.
— Есть, — просто ответил ОПЗМовец, шагая к Эвансу.
Сил на сопротивление не было. Не осталось ничего. Если всё так, как кажется…
— И не возись там! — грубый голос офицера, уже знакомый по многим телевизионным обращениям.
Голос генерала Нильсона Брайера.
— Если это правда он, то… не приходилось с таким сталкиваться, — честно произнёс Генри. Вайлд, уже восстановивший силы после недавней военной операции, рвался в бой. Тем более, ситуация располагала: ОПЗМовцы вновь ударили по треклятому городу. Более того, за пару суток почти вернули его себе.