Потерять и найти

Лорин Эмми

– Тише, любимая, тише, – прошептал Джарид. – Я умираю от желания, но не хочу спешить.

Он замолчал, медленно скользя по ее нижней кончиком языка.

– Я хочу смаковать нашу первую близость.

– А я хочу... – запротестовала было Карла, но сразу затихла под новым натиском его рта.

– Я тоже хочу тебя, – проговорил Джарид прерывающимся шепотом и поднял голову. – И толь ко... тебя.

Вспышка незнакомой ей раньше страстной нежности сверкнула в глубине его темных глаз.

– Я не хочу быстрого, для простого удовлетворения барахтанья в простынях, Карла, – объяснил

он, увидев, что она не понимает его намерений. —. Я хочу быть с тобой, целовать тебя, ласкать, дрожать от нетерпения, когда ты будешь ласкать меня. Я хочу тянуть все до тех пор, пока не буду готов кричать и умолять тебя впустить меня в себя.

Сквозь туман неги, покрывшей ее сознание, Карла подумала, что Джарид – еще более великий художник, чем она себе представляла. Она буквально забилась в конвульсиях при виде эротичных картин, нарисованных им несколькими фразами. Совершенно растаяв, всем сердцем желая исполнить любые его прихоти, какие только могли возникнуть, она улыбнулась с откровенной чувственностью:

– Я тоже этого хочу.

Джарид с трудом сглотнул и прошептал слова, от которых все ее тело превратилось в жидкий огонь.

– Я хочу видеть тебя... всю.

– Да.

– Я хочу, чтобы ты видела меня... всего меня, – произнес он и задержал дыхание.

– Да, – ответила Карла. Она сняла руки с его шеи и принялась за дело, начав с верхней пуговицы своей блузки. Ее пальцы замерли, накрытые его ладонью. Она подняла на него удивленные глаза.

– Разреши мне, любимая, – попросил он, затем нагнул голову и легко прикоснулся к ее губам нежным поцелуем.

С откровенной неохотой отрывая себя от нее, Джарид встал и, потянув ее за руки, поставил Карлу лицом к себе. Мучительно медленно он расстегнул пуговицы на блузке и снял ее. Едва он дотронулся до Карлы, вся ее кожа вдруг нагрелась под скользящим прикосновением его рук и вспыхнула пламенем неуемного желания. Пламя жадно разгоралось с каждым предметом одежды, который Джарид снимал с трепещущего тела Карлы.

И вот она стояла перед ним, нагая и совершенно не испытывающая страха. Она словно превратилась в мерцающий факел, светясь изнутри волнением и готовностью броситься в огонь его пламенных объятий.

– Ты прекрасна, – сказал Джарид, и в его голосе ей послышалось благоговение. – Так изумительно прекрасна.

Глядя ей прямо в глаза, он взялся за низ пуловера. Карла пресекла его движение, сжав его руки своими.

– Разреши мне... любимый.

Процесс раздевания повторился. Мелко дрожа от прикосновений, замирая при виде каждой обнаженной части его великолепного мужского тела, Карла точно воспроизводила его движения. Ее глаза блеснули и расширились, когда последний удаленный предмет одежды обнаружил впечатляющие силу и мощь его желания.

– Ты тоже прекрасен, – сказала она почтительным шепотом и, волнуясь, нежно погладила его кончиками пальцев.

– О Боже! – простонал Джарид, сотрясаясь в ответ на ее прикосновение. – Карла...

Схватив ее руку, он повлек ее за собой на постель.

– Люби меня. И дай мне любить тебя.

Он нашел ртом ее губы; с неистовой страстью его язык погрузился во влажную нежность

ее рта. Душа и тело Карлы отдались бурно растущему и сносящему все на своем пути потоку наслаждения.

Любовь сдавалась и побеждала.

Полные пьянящей отрады минуты текли бесконечно. Джарид ласково поглаживал рукой тело Карлы, стараясь не пропустить ни миллиметра на ее коже. Карлу никогда прежде не ласкали так нежно – переживание было потрясающим. В уголках ее глаз блестели слезы, а слова любви, рождаясь беспрестанно, не находили выхода, утопая в этих необъяснимых счастливых слезах.

– Почему ты плачешь? – спросил Джарид, и страстное дыхание в его голосе сменилось тревогой: – Я сделал тебе больно?

– Нет! – быстро успокоила его Карла. – Я не то чтобы плачу, Джарид, милый. Я просто...

Нежно проведя рукой по его лицу, она разгладила тревожные морщинки.

– Джарид, я и не догадывалась, что это может быть так прекрасно. Я и не знала... – Она вдруг осеклась и выразила охватившие ее чувства своими ласковыми пальцами.

Когда кончики ее пальцев обводили контур его губ, те благодарно потянулись к ним с поцелуем.

– Я рад, что ты не знала. Я благодарю небо, что именно я сделал это прекрасным для тебя, – ответил он, целуя ее так нежно, что у нее перехватило дыхание. Однако через какое-то мгновение он целовал ее уже с голодной, страстной жадностью, а его губы и язык несли с собой столько огня, что ее лицо запылало и слезы высохли сами собой.

Накал страсти, который она теперь переживала, казался ей невероятным, а ощущение раскованности и легкости – еще более удивительным. И Карла смело пустилась в исследование доселе неизвестных ей тайн. Она возвращала ему прикосновения, ласкала там, где ласкал он, целовала глубоко и сладко в ответ на все более глубокие и страстные поцелуи. Напряжение нарастало в ней по спирали, словно кольцами удава сжимало естество, пока, наконец, не в состоянии выдержать ни секунды промедления, Карла со стоном произнесла его имя и выгнулась всем телом в безмолвной мольбе.

Исполняя ее просьбу, Джарид поместил упругое тело в мягкую колыбель ее бедер. В его искаженном страстью голосе прозвучала веселая нота, когда он произнес:

– Как ты догадалась о том, о чем я уже собирался тебя попросить?

– Потому что уже, кажется, целую вечность я была готова умолять тебя о том же, – честно и радостно ответила Карла.

Он наклонился и поцеловал ее.

– Я понимаю. Уже несколько лет ты не была с мужчиной. Я не обижу тебя, любовь моя, – пообещал он. – Я лучше умру, чем сделаю так.

Ее глаза вновь наполнились слезами, и, быстро моргнув, она смахнула их с ресниц:

– Я знаю.

Произнеся эти два слова, Карла, ничуть не сомневаясь, доверила свое тело, свои чувства, свою веру и свою любовь под его охрану.

Двигаясь медленно и необыкновенно осторожно, Джарид овладевал ее телом, не зная еще, что одновременно овладевает и ее душой. А Карла отдавала их ему с радостью, время от времени нежно выдыхая его имя. Наконец, достигнув и преодолев барьер почти невыносимого блаженства и напряжения, ее тело забилось в конвульсиях счастливого конца.