Потолок одного героя
Шрифт:
Стражник потел. Идя вразвалку, он беспрестанно повторял: «Чего? Чего они?..»
На нас смотрели. Стараясь держаться ровно, я прикинул, какая одежда ещё осталась в поклаже. Вроде бы я видел там ещё одни запасные панталоны. Самые простые, даже без шитья… Пожалуй, теперь это был наиболее удачный вариант. Да! Вот именно! Я могу лишь написать в тетради волшебника об местных порядках, а основная задача поскорее пройти город и добраться уже наконец до болота. Там разберусь.
— … всё пилит, пилит! — не отрывая взгляда от мостовой, бубнил стражник. —
Носок зацепился.
— Ду*а она, вот что!
Идти рядом со стражником оказалось на удивление неприятно.
Солнце пекло. Люди смотрели.
«И почему я сразу не попросил переодеться? — негромко, но упорно вращалась мысль. — У того же Вивара. Не верю, чтобы он и ничего не припрятал в доме. Так, на всякий случай».
Наконец, впереди показались старые ворота.
Никуда не торопясь, размахивая грязными руками при ходьбе, мой провожатый стал здороваться… со всеми. Сопя, он парой фраз перекинулся со хмурым, тощим типом в очень помятом шлеме.
Не потому что это было нужно, а просто из проформа стражник мой убедился, что никто не пытается встать на моём пути. Пускай. Я уже видел впереди просвет врат. Сделал с десяток шагов, вошёл в полукруг света посреди тени и сощурился на солнце. Увидел небо.
В полях беспрерывно трещали кузнечики… Так громко, что у меня как будто что-то треснуло в затылке. Занятно. Могло ли подобное приключиться с «бессмертным траном»?
Я встал. Вздрогнул: это стражник додумался широкой ладонью ударить по-свойски меня между лопаток.
И заявить:
— Ну это… В добрый путь.
Я сделал еще пару не слишком-то уверенных шагов. И встал.
Мост был опущен. Череда людей в очень грязных, затёртых плащах тянулась мимо стражи. Был слышен приглушённый кашель.
Через большую арку, как через окно, я мог видеть волны, что гуляли по зеленеющим колосьям. Услышать ветер.
Я увидел белую, сухую яблоню. И чёрную полосу дороги, что как будто упиралась в горизонт. Длинная вереница людей топтала ее, и закрепляла тьму не заросшей земли.
— Держите его! — донеслось из общей массы.
Я моргнул.
Широко расставив руки, какой-то завитой в барашек стражник, с толстой шеей, раздувал от усердия щеки. Молодой, в строгой форме, хмурился. С необычайным воодушевлением он попытался заломить руку весьма тощему типу, похожему на скелет. Вытаращив рачьи, красные глаза, последний как будто удивлялся: у молодого ничего не выходило.
«Дёргайся-дёргайся», — долетел чей-то довольный выкрик.
Дёрнувшись как-то особенно неудачно, тощий тип случайно подставил толстяку подножку — и тот с воодушевляющим «В-у-у-у!» упал на молодого. Тощий переселенец застыл. Он поглядел на произошедшее, как на невозможное.
— Ловите его! — из толпы.
— Беги! Чего стоишь?
Глянув на повалившегося, на толпу и на бескрайние поля, тощий в самом
Егозя как кузнец, выбравшись, молодой ухватился за съехавший шлем. Зачем-то необычайно высоко поднимая колени, он побежал по полю вслед за задержанным. По-гусиному, так как пахота мешала.
Они оба побежали вокруг белого ствола.
Здоровяк с барашком на голове — тяжело сел. Раздувая щёки и широко раскинув толстые ноги, он под десятками взглядов сказал «ху-у» и обтёр потную шею большим платком. Мерно выдохнул. Зеваки были удовлетворены.
Скелет тем временем, вместе с преследователем, всем на забаву, обежал священное дерево.
— Стой! — выставив левую руку перед собой, а другою придерживая шлем.
«Хлеб не топчите, ироды! Хлеб!» — из толпы.
— И так есть нечего.
— Держите его!
— Держите вора! Хватайте!
За что-то зацепившись, молодой упал: «Хех!». Тощий тип выглянул из-за священного ствола. Посмотрел с ещё большим удивлением. На преследователя, на толпу их окружавшую, глянул наверх и пополз.
— К-уда… Ку-да полез!
Молодой попытался было ухватить край дорожного плаща. Ткань разошлась. Тощий лягнул не хуже ездовой и, довольный собой, уселся на нижний сук, обхватив ствол. В общем-то, это был единственный сук, на который он мог сесть, так как другие были слишком высоко.
— Слезай! Слезай, я тебе говорю!
— Врёшь, живьём не возьмёшь! — из толпы.
Тощий тип посмотрел удивленно. Он зачем-то лягнул воздух.
Оглядываясь на бескрайние поля, на толпу и стены, тип ещё сильнее обхватил белое дерево. Глянув наверх, он что-то решил, попытался взобраться, но сорвался. Почти. Он уцепился плащом за ветку, ухватился и повис вниз головой. Из карманов его посыпалась какая-то едва различимая мелочовка.
Безумный взгляд на толпу и вниз.
— Помогите!
— … Это не те ворота.
Я оглянулся. Сунув руки в карманы, провожатый мой, вместе с жилистым мужчиной, уже подбредал к простому, сколоченному, видимо, «на время», но уже очень давно, строенью.
— Это не т-е…
Чья-то ладонь упёрлась в мою грудину. Как из-под земли впереди вырос стражник в приплюснутом от сильного удара шлеме.
По лицу его было понятно, что я его где-то обидел.
— Добро пожаловать в Залив, — с наработанной полуулыбкой. — Могу я видеть ваши бумаги?
Служитель в вытертой кожаной куртке смотрел сверху вниз. Где-то на полторы головы сверху вниз. Я стоял… уже за линией. В какой-то момент я переступил её, и дороги обратно уже не было. Приплюснутый шлем не позволил бы вернуться. Неуверенный шаг назад.
Мысль встала: «Бумаги… Мои бумаги в… кустах. А где кусты?»
— Я вышел из города, а следовательно, у меня были дорожные, чтобы в него зайти.
— Ну и?..
Неуверенный шаг назад. Я глянул растерянно. Голенище сапога прошлось по коже. Я рванул, но… жёсткое предплечье упёрлось в рёбра.