Потом я проснулась. Книга первая
Шрифт:
Когда Агер дошел до географических данных, я начала слушать внимательнее, стараясь не пропустить ни единого слова. Если с бардаком, творившемся в головах славных потомков древних вавилонян, мне было все более или менее понятно, то в остальном я откровенно плавала. Однако уже после первых нескольких предложений у меня на лице, скорее всего, появилось придурковатое выражение – настолько услышанное показалось мне диким и нереальным.
– Мир делится на две части, – с видом знатока вещал Агер. – Мы, вавилоняне, занимаем самую плодородную его часть, которая находится на Великом холме. Это заслуга
Глядя на то, с какой уверенностью мальчик рассказывает мне всю эту чушь, я осторожно поинтересовалась, откуда у него такая информация, и ничуть не удивилась, когда узнала, что сама поведала ему об этом. Мне пришло в голову, что, возможно, вторая Ана специально навешала ему лапшу на уши, чтобы его представления о Вселенной соответствовали общепринятой версии. Не могла ведь она, действительно, верить в такое положение вещей. Во время наших бесед девочка произвела на меня впечатление вполне адекватного человека, и мне не хотелось верить в то, что меня обвел вокруг пальца неандерталец. Однако я прекрасно помнила о том, какая судьба постигла тех, кто в свое время пытался изменить устоявшееся мнение – имя Джордано Бруно навсегда отпечаталось в моей памяти. Поэтому я подавила в себе возникшее было желание просветить Агера и с улыбкой поинтересовалась, видел ли он сам когда-либо этих пресловутых песчаных демонов.
– Ни разу, – сразу помрачнел мальчик. – Они как дикие звери – никогда не даются в руки живыми. За все это время нам не удалось захватить ни одного. Мне рассказывали, как однажды наши славные воины окружили двух из них и зажали в кольцо. Им пообещали сохранить жизнь, если они сдадутся – ты ведь знаешь, что Бальтазар умеет быть великодушным. Но это глупцы только посмеялись над этим предложением, и, представляешь, как только поняли, что выбраться не удастся, убили друг друга, упали вместе на мечи. Их так и нашли – они лежали в обнимку, как любовники. Фу! Не говоря уже о том, что это противоестественно, что их ждет после подобной кончины? А ведь мы могли бы спасти их души. Но, видимо, не суждено нам понять друг друга.
Пропустив мимо ушей намек на мужеложство, я заинтересовалась тем, что войны, судя по всему, велись с помощью весьма устаревшего оружия. Это показалось мне удивительным, особенно на фоне способностей Аны, которые так поразили меня. Бросив взгляд на стол, рядом с которым состоялось мое первое знакомство с этим миром, я грустно вздохнула, но тут же постаралась отогнать от себя тяжелые мысли.
– Расскажи мне о военном искусстве, – я кивнула в сторону кинжала Агера, и тот сразу приосанился.
– Это сложно, не то, что твоя заумь. Кроме того, я не представляю, зачем тебе это нужно – ты ведь вряд ли будешь ходить в походы.
– То есть ты, на самом деле, считаешь, будто нас там только крестиком вышивать учат? – с вызовом бросила я, и мальчик удивленно заморгал:
– Так… Ну, как бы… А что, вас тоже
– А это я, по-твоему, где получила?
Обнажив руку выше локтя, я продемонстрировала собеседнику шрам, который заработала во время памятной поездки в парк аттракционов. Он был похож на след от удара мечом – во всяком случае, мне так казалось: края были ровными, а сама светлая полоса была длиной в несколько сантиметров.
– Ух, ты! – почему-то восхитился Агер, разглядывая мою руку. – Надо же… Я и не знал, что вас там учат ближнему бою. Почему ты мне ничего не рассказывала?
– Хотела сюрприз сделать, – снова соврала я.
– А, помню! – вдруг хлопнул себя по лбу мальчик. – Ты как-то отказалась со мной на охоту идти, хотя до этого сама просила взять тебя с собой. Это тогда ты рану получила?
– Угадал, – с улыбкой ответила я, удивляясь собственной наглости. – Так что там с военным искусством? Я кое-что, вроде, вспоминаю, но все еще нечетко. Не могу понять, что там правда, а что – вымысел.
– Конечно, конечно, – закивал Агер. – Наше вооружение намного превосходит вооружение наших противников. У нас мечи, кинжалы, копья, луки и стрелы. Есть конница. Осадные орудия – я сам видел одно. Правда, мне мой учитель говорил, что в них мало смысла, потому что песчаные демоны не живут в городах, а прячутся в лесах, как дикари. Лучшее средство выкурить их оттуда – это сжигать все на своем пути. Однако они хитры и постоянно придумывают для нас все новые и новые препятствия.
– Например?
– Да все, что угодно. Ловушки разные, рвы, завалы – ничем не гнушаются. По мне, так лучше доброй битвы ничего нет, но они понимают, что в честной драке у них нет ни единого шанса. Поэтому эта война длится так долго.
– А чем они воюют?
– Да чем придется. Я же говорю: дикари. Могут камнем запустить, или, например, на всадника с палкой кинуться. Во всяком случае, так мне рассказывали.
– Разве это честно? – у меня этот вопрос вырвался сам собой.
– О чем это ты? – удивленно поднял брови Агер. – Мы никогда не нападаем на них исподтишка.
– Да, но раз у них нет оружия, то любая битва – это всего лишь истребление…
– Не говори так! – возмутился мальчик. – Если бы они согласились жить, как следует, то этого всего вообще можно было бы избежать. Но они не хотят жить, как мы! Разве я виноват в том, что у них нет того, что есть у нас? К тому же, как говорит мой учитель, на войне все средства хороши. Или ты думаешь, будто демоны щадят наших воинов? Как бы не так! Еще никто из тех, кто попал к ним в плен, не возвращался живым. Так что не строй иллюзий на их счет. И чем вас только там учат, раз ты задаешь такие вопросы?
– Не забывай о том, что я еще не все вспомнила, – мне пришлось в очередной раз напомнить собеседнику о моей мнимой травме, чтобы он перестал задавать неудобные вопросы.
– Да помню я, – вздохнул Агер с унылым видом. – Просто ты такие вещи говоришь, что мне не по себе становится. Не вздумай заводить подобные разговоры в присутствии наставника – а то мигом вылетишь и из храма, и вообще из этой жизни.
– Понимаю, не дура, – я с улыбкой покачала головой. – Скажи, у нас с тобой инициация в одно и то же время должна пройти?