Потомки джиннов
Шрифт:
И тут прогремел выстрел.
Казалось, весь мир вокруг застыл, и мы оцепенели, пытаясь понять, что происходит. Пуля засела в дереве посередине стола, едва миновав ладонь Ахмеда, а в крыше шатра, увенчанной золотым солнцем, появилась дыра.
Первой опомнилась Шазад. Дёрнув Ахмеда за рубашку, она опрокинула его на пол и толкнула под стол — буквально за мгновение до второго выстрела, за которым последовал ещё один. Жинь тут же повалил и меня. Удар об пол выбил дыхание из груди, и я вскрикнула от острой боли в плече, но не от попавшей пули, в огнестрельных ранах я разбиралась,
Выстрел за выстрелом продолжали рвать тонкую шёлковую ткань шатра.
«Саида!» Мысль ударила в голову словно пуля.
Таких совпадений не бывает, это ловушка! Девушку нарочно отпустили с Халой — как наживку. Отпустили, а затем проследили за ними до самого лагеря.
Снаружи послышались крики и новая стрельба. Пуля врезалась в пол совсем рядом с нами, подняв в воздух фонтанчик песка. Солдаты стреляли вслепую, но могли случайно и попасть.
Я мысленно потянулась к песку, но он ускользал от моей власти. К бедру прижималось что-то холодное — я изогнула шею, оглядываясь. Подол халата задрался, и железная пряжка ремня лежащего на мне Жиня вдавилась в обнажённую кожу, лишая меня способностей демджи. Услышав над головой новый удар пули в стол, мы оба тревожно зажмурились.
— Жинь… — выдавила я, морщась от боли в плече и всё ещё не в силах отдышаться после падения. — Пряжка!
Он понял сразу и чуть отодвинулся, убирая металл. Клокочущее бешенство, запертое у меня в груди, тут же с рёвом вырвалась наружу, устремляясь в окружающую пустыню и овладевая песком.
Я вызывала бурю.
Песчаные волны вздыбились, закручиваясь вихрями и набирая силу. Хлестали по шатру, разрывая его ткань в клочья, хоть я и старалась направить главный удар в стороны. Пустыня пришла в неистовство. Могучий порыв ветра подхватил шатёр и унёс прочь, как пушинку. Мутная бурлящая пелена застилала взор, стрельба прекратилась.
В лагере царил переполох. Замотав лица куфиями, мятежники суетились, собирая припасы и успокаивая лошадей. План бегства был составлен заранее, и каждый знал, что ему делать, но одно дело знать, и совсем другое — выполнять посреди ночи под огнём неприятеля.
Придя в себя и стараясь отдышаться, я поднялась на колени. Стреляли сверху — значит, солдаты засели на стенах каньона. Я вскинула руки, отправляя туда всю мощь песчаной бури, чтобы создать щит от ружейного обстрела. Тёмная воющая пелена раздалась в стороны, и я увидела первую жертву с развороченной пулей окровавленной грудью. От страшного зрелища магическая власть едва не выскользнула у меня из пальцев.
Шазад уже стояла на ногах, отдавая распоряжения и по мере сил наводя порядок посреди бушующего урагана.
— Амани, бежим! — позвала она, перекрикивая рёв бури.
Я помотала головой:
— Мне надо вас прикрывать! Уводи людей!
— Без тебя не уйду!
Чёрные волосы Шазад выбились из-под куфии, и ветер трепал их, хлеща по лицу. За спиной у неё седлали коней, а кое-кто уже карабкался на спины гигантских руххов, которыми успели обернуться близнецы.
— Не жди меня! — крикнула я сердито. Хотелось заверить, что со мной ничего не случится, но обещания демджи —
Она на миг задумалась. Подруге не хотелось покидать меня, но воительница понимала, что я права. Без прикрытия поляжет пол-лагеря, а кроме моей песчаной завесы других способов у нас нет.
Быстро обернувшись, Шазад глянула на Ахмеда, который тоже метался, стараясь подавить общую панику, затем снова посмотрела на меня.
— Если что, я вернусь за тобой, имей в виду!
Она исчезла в песчаном мареве, а я, собрав все силы, взметнула бушующие волны песка ещё выше, полностью отгораживая уходящих мятежников от взгляда солдат наверху.
Не знаю, как долго мне удавалось поддерживать бурю. Руки уже тряслись и еле повиновались, в глазах темнело. Я лишь смутно осознавала, что происходит вокруг — как грузят припасы на лошадей и ведут их к выходу, как поднимаются в небо на могучих крыльях Изз и Мазз, уходя от выстрелов в воздух. Крики доносились словно издалека.
Зато пески заполняли всё моё сознание, я сама была частью бушующего урагана, готовая рассыпаться в прах и унестись с ветром. Руки уже двигались словно сами по себе, песчаные вихри, оставив врага, устремлялись назад ко мне и хлестали по волосам и лицу. Пора было дать пустыне свободу — или стать ею навсегда.
С невероятным усилием я поднялась на ноги. Колени тут же подломились, но знакомая рука, обхватившая талию, не дала мне упасть.
— Держу тебя! — крикнул Жинь в ухо. — Отпускай бурю, давай!
В другой руке у него был повод коня, который пятился и взбрыкивал, оказавшись в плену бури.
— Откуда… почему ты здесь? — с трудом выдохнула я. — Шазад…
Голова кружилась от напряжения, песок уже едва слушался. Если его отпустить, засыплет и похоронит тех, кто не успел выбраться.
— Она всех вывела! — Жинь держал меня почти на весу, ноги подкашивались.
— А ты?
— Ещё не хватало бросить тебя здесь!
Уверенный голос звучал в ушах, крепкое тело прижималось к моему, защищая и поддерживая. Подтянув коня ближе, Жинь закинул меня в седло, а потом запрыгнул сам. Вблизи раздался ружейный выстрел.
— Амани, отпускай! Я с тобой, верь мне.
И я послушалась.
Глава 11
Мы скакали так, будто хотели догнать закатившееся солнце. По нашим следам шла армия султана, и спастись можно было, лишь забравшись подальше в горы.
Я потеряла сознание, едва оказавшись за пределами лагеря, и проспала немногие часы, оставшиеся от ночи. Очнулась на рассвете, по-прежнему ощущая спиной Жиня, и нас всё ещё преследовали солдаты. Последние свои силы я потратила на новую песчаную завесу позади нашего маленького отряда.
С нами ехала ещё дюжина беглецов из лагеря, не успевших покинуть его с Шазад и близнецами. Некоторым пришлось ехать верхом по двое на немногих последних лошадях. В горячем мареве песков их лица трудно было разглядеть, а кто успел раньше нас, я тоже не знала. Кто-то мог и отстать, не умея толком держаться в седле, но тут уж ничего не поделаешь.