Потомки исчезнувших Богов
Шрифт:
— Ну… если все с этим согласны… я не возражаю. Пусть работает под вашим присмотром. Оставлять такого оригинала без контроля действительно опасно.
В это время вернулись Стас с Григорьевым. Голицын нёс огромную стопку бумаг, вывернул всё это на стол. Воронов подошёл к кипе:
— А не слишком ли много для «больше ничего»?
— Олег Павлович, что теперь со мной будет? Меня выгонят, да? — Григорьев умоляюще смотрел на Председателя.
— Боюсь, Александр, Вас ожидает ещё более нелёгкая участь…. К моему огромному сожалению, Высший
— Олег Павлович, ну что я такого сделал?! Это ведь очень простое, безобидное плетение.
— У меня такое впечатление, что ты не слышал, о чём здесь говорил Воронов. Он со своими коллегами заглянули несколько дальше. Короче, ты поступаешь в их распоряжение. И все свои разработки делаешь только здесь и нигде больше! Всё понятно?
— Понятно, — Григорьев опасливо посмотрел на Зезиру.
— Тогда я пошёл, а вы здесь разбирайтесь.
— Сашенька, детка, а почему ты от меня постоянно шарахаешься? Я что, такая страшная? — Зезира подошла к столу и взяла одну из разработок.
— Нет! Что вы, госпожа Зезира! Более красивых женщин, чем Вы с сестрой, я в жизни не видел! Просто я… испугался, когда исчезла «Сфера»…
— Ладно, парень, никто тебя здесь обижать не собирается, — Сергей похлопал его по плечу. — Просто, прежде чем претворять свои идеи в жизнь, покажи их кому-нибудь из нас. Хорошо? Ну, вот и ладно. Послушайте, ребята, а как долго мы ещё будем ходить в няньках у всей этой оравы? Их здесь достаточно много, вот пусть и устраивают консилиум при возникновении проблем. Хватит ходить на костылях. Так они потеряют всякую уверенность в себе. Мы же будем подключаться только в крайних случаях. Вы согласны со мной? У нас и своих дел хватает.
— А какие именно у нас дела на сегодня? — Стас обшаривал холодильник в поисках нового кувшина. Не найдя, разочарованно закрыл дверцу.
— А ты уже не хочешь создать ИСКИН? У тебя есть идеи, как создать процессор с параметрами, которые я просил?
— Да мы практически его уже создали.
— Когда это вы успели?
— А пока ты самоустранился и занимался только тем, что тренировал сестёр. Почти целый месяц.
— Я не самоустранился, как ты сказал, просто не видел смысла общаться с теми, кто от тебя отвернулся.
— Ой! Ребята, только давайте не будем вспоминать эту историю, — возмутилась Айшат. — В ней мы все виноваты. Нечего всё на Воронова валить!
— И как ещё много осталось работы с компом? — Сергей подошёл к холодильнику и достал оттуда очередной кувшин. Поставил на стол.
— Да уже закончили, — Стас добрался до графина.
Тут же на столе появилось пять, нет, теперь шесть стаканов.
— И где он?
— В отсеке электроники. Принести?
— И он ещё спрашивает!
Глава XXII
Фаина
Минут через пять Стас, кряхтя, принёс системный блок необычного дизайна. Был он раза в три больше обычного.
— Ничего
— А ты спроси у нашего Мэтра, зачем ему такие навороты в компе.
Сергей пропустил мимо ушей его колкие замечания:
— Теперь осталась сущая ерунда — провести аналогию между компонентами компа и мозгом человека…
— Ничего себе, «сущая ерунда»! — возмутилась Айшат. — Это же надо знать анатомию мозга! Функцию каждого его отдела! Постой… ты же у нас врач, причем, психиатр! Тебе и карты в руки!
— Давайте сделаем так — Стас нам объясняет роль каждой составляющей компа, а мы ВСЕ решаем, чему это соответствует в человеческом мозге. Кстати, Саша, ты тоже можешь принять участие. Стас, начинай.
— Ну, хорошо, начнём с процессора.
И он стал подробно рассказывать его роль в компе. Началось бурное обсуждение. В итоге пришли к единому мнению, что это больше всего соответствует понятию «ум». А набор программ — совокупности знаний, «интеллекту». Долго спорили об операционной системе, пока Григорьев тихо не произнёс:
— Разум… сознательная умственная деятельность человека, направленная на решение какой-либо задачи.
Все повернулись к нему, подумали… и согласились с таким определением. О материнской плате долго не спорили, все сошлись во мнении, что это — нервная система мозга, соединяющая все его отделы в единое целое. О видеокарте, интерфейсе, веб камере и динамиках даже обсуждать не стали — органы чувств. Воронов все это записывал, тут же, рядом рисовал руны. Напротив некоторых ставил знаки вопроса. Глядя на него, остальные тоже стали что-то рисовать. Сергей отложил свой лист, потянулся и встал:
— Схожу-ка я на улицу, покурю. А вы тут пока прикиньте, что к чему.
На дворе уже стоял декабрь. Прошло два года, как Сергей первый раз попал в Центр. Наполненное событиями, время летело, как болид.
С неба падали крупные снежинки, покрывая мёрзлую землю пушистым ковром. Было тихо… Воронов закурил и достал телефон. Немного подумав, набрал номер Галины:
— Привет. Как у тебя дела?
— Да всё нормально. Всё — как обычно. А твоё учение как продвигается?
— Не так быстро, как хотелось бы.
— Да, до Влада тебе ещё далеко.
Сергей хмыкнул:
— Как от Земли до Марса. А для тебя это так важно?
— Ну… скажем так — мне этот вопрос не безразличен.
— Ты вечером, чем будешь заниматься?
— Хочешь приехать?
— Да, я очень соскучился по тебе.
— Дел особых нет. Если хочешь, приезжай.
Воронов бросил окурок в урну и направился в лабораторию.
В ОТК шли бурные дебаты. Склонившись над столом, спорили в основном Влад и сёстры, рисуя руны, периодически обращаясь за справками к Стасу. Григорьев стоял рядом и с интересом наблюдал за работой «ассов». Сергей подошёл к столу: