Потомки Каррингтонов
Шрифт:
Бродя по больнице, одолеваемый тяжёлыми раздумьями, я никак не мог вырваться из одеяла апатии, окутавшего меня. В сознании я боролся с пакостливой мыслью, которая твердила мне, что всё закончится плохо, изо всех сил пытаясь утешать себя.
По дороге в больницу, когда я кричал на всех, пытаясь выяснить причину кровотечения Фиби, Кай рассказал мне, что когда Бенджамин повалил меня на землю, пару раз ударив ногой в живот, Фиби подбежала к нему, крича о том, чтобы он остановился, но тот не слушал её и, когда она попыталась сделать захват на его шее, стоя за его спиной, Бенджамин, убирая от себя руки Фиби и пытаясь избавиться
Почему все несчастья выпадают именно на нашу с Фиби долю? Почему мы должны страдать, пока другие набивают животы и весело проводят ночи? Почему именно мы, а не другие?!
Ударив кулаком о стену запасного выхода в очередном коридоре больницы, я даже не почувствовал боли. Но стоило знакомому голосу раздаться у меня за спиной, как кокон апатии вокруг меня мгновенно улетучился, уступая место слепой ярости.
– Раен, послушай, не вини меня в случившемся. Я знаю, что случайно ударил Фиби, но эту драку затеял, заметь, не я. Так что если…
– Так что если, - бесцеремонно перебил его я, - с нашим ребёнком или Фиби что-то случится, в этом будешь виноват только ты, - я медленно обернулся к Бенджамину, сжимая руки в кулаки. Я был готов к бою, но ждал, чтобы на этот раз он атаковал первым.
– Только ты, Бенджамин, - я произнёс его имя настолько ядовито, насколько мог.
Этому подонку хватило наглости ухмыльнуться.
– А я вот в этом не уверен. Все гости подтвердят, что ты первым затеял драку и спровоцировал меня на необдуманные действия. Ситуация на моей стороне, Раен, - выплюнув моё имя, он брезгливо поджал губы.
Сердце забилось быстрее, ознаменовав выброс адреналина в мою кровь. В ярко освещённом коридоре, с побелкой на стенах, в котором мы находились, был только один выход за спиной Бенджамина, в то время как на моём тыле находился запасной выход, котором пользовались лишь в экстренных случаях, а значит, он был закрыт. Что ж, отступать некуда. Хотя я и не собирался.
– Зато на моей стороне справедливость.
Запрокинув голову, Бенджамин громко рассмеялся. Совсем скоро он станет таким же безумцем, как и Елена.
– Справедливость?
– Отсмеявшись, переспросил он, будто ослышался.
– Она никогда не была решающим аргументом.
У таких как ты.
– Ох, конечно, - не скрывая притворства начал я, - прости, я забыл, что для тебя чужды такие понятия как честь, уважение, любовь и чувство собственного достоинства.
Сощурив на меня глаза и скрестив руки на груди, он ответил:
– Не перегибай палку, Каррингтон.
– А ты заткни хлебало, Уэлсон.
И вот, в секунду, когда Бенджамин был уже готов сорваться «с цепи», мы оба услышали приближающиеся к нам по коридору чьи-то шаги. Кто-то бежал нам навстречу, и мы оба замерли. Поскольку я стоял лицом к проходу, то увидел приближающегося
– Ну, где вы ходите?
– Запыхавшись, начал на бегу Кай.
– Врач Фиби вышел из реанимации.
Мне не нужно было повторять дважды. Сорвавшись с места, я пронёсся мимо так и недвижимо стоящего на месте Бенджамина и останавливающегося после бега по больнице Кая, к дверям реанимации. Проделывая путь по коридорам и всевозможным извилинам этого здания, я постарался очистить свою голову от всевозможных мыслей и даже не думать о том, что сейчас могу услышать от врача, знающего о состоянии Фиби и нашего ребёнка.
Около дверей реанимации уже стояло всё семейство Греев, окруживших врача со всех сторон. Подбежав к скоплению людей, я принялся было протискиваться внутрь круга к врачу, но тут все родственники Фиби расступились, освобождая мне путь. Опустив голову, я смотрел только себе под ноги, боясь заглянуть им в глаза. Увидев на расстоянии фута перед своими ботинками чёрные лаковые туфли врача, я остановился, осторожно поднимая на него глаза. Передо мной стоял мужчина средних лет, на котором красовался белый халат, который действительно ему шёл; копну тёмных волос с проседью на висках прикрывала белая шапочка, которую обычно носят все врачи; его брови тяжело нависали над голубыми глазами, и я гадал, такое выражение лица привычно для него, или же оно поселилось на его лице только сейчас. На груди врача висел бейджик, по которому я смог догадаться о его имени.
– Доктор Кубейн, что с Фиби?
– Кем вы приходитесь миссис Уэлсон?
– Недоверчиво спросил док.
Вряд ли он мог подумать, что я первый встречный, случайно забрёдший в больницу. Наверняка этот вопрос врачам нужно было задавать всем интересующимся состоянием здоровья их пациентов, но то, как он назвал Фиби, задело меня, ведь она до сих пор была замужем за извергом.
– Муж, - это слово так легко слетело с языка, что я не сразу осознал, что только что ляпнул.
– Ах, мистер Уэлсон, - я поёжился, но не стал возражать. Удивительно, но многочисленные Греи, стоявшие рядом, тоже молчали. – С вашей женой всё в порядке, её состояние стабильно и я уверен, что через пару дней мы сможем выписать миссис Уэлсон.
Его тон… обычно таким тоном сообщают хорошую новость, чтобы хоть как-то сгладить горечь от плохой.
– А что с ребёнком, док?
– Замогильным голосом спросил я.
Когда Кубейн с тяжёлым вздохом положил свою ладонь мне на плечо, я всё понял. Я не нуждался в дальнейших объяснениях, но доктор всё же решил расставить все точки над «и».
– Его сердце остановилось ещё в утробе матери, мистер Уэлсон. Когда вашу жену доставили к нам в реанимацию, ребёнок был уже мёртв. Мы ничего не могли поделать.
Слёзы подкатывали к глазам, но я запретил им видеть рождаться на свет. Я должен быть сильным ради Фиби. Ради нас.
– Я должен увидеться со своей женой, - мой голос звучал на удивление ровно, пока в душе всё разрывалось на части.
– Боюсь, что это невозможно, - деликатно начал доктор, но мне уже было плевать на его слова. Мне было плевать на слова всех до единого, за исключением моего ангела, в обществе которого я сейчас нуждался.
Я обошёл врача, и когда его рука упала с моего плеча, твёрдым шагом направился в реанимацию.