Потомки Каррингтонов
Шрифт:
Остальные здесь покойники, тогда почему я вдруг очнулся? Может всё это иллюзия или одинокие скитания моей покинувшей тело души? Я заставил себя даже не думать об этом, а продолжать действовать и разбираться во всей этой передряге, в которую я как всегда влип.
Стараясь не стучать зубами от холода, я поспешил к выходу из этой палаты мертвецов. Миновав металлические двери, я оказался в длинном коридоре, стены которого были выложены маленькой белой плиткой. Мне не оставалось ничего другого, кроме как идти вперёд. И я пошёл.
Коридоры были нескончаемы. Они то были длинны и бесконечны, то коротки и узки. Иногда на моём пути попадались
Когда я, наконец, дошёл до маленького столика, за которым дежурила медсестра, я, было, обрадовался, что сейчас весь этот ад закончится и мне объяснят, в чём собственно дело и как я оказался в морге. Но не тут-то было.
Молоденькая медсестра увлечённо читала какой-то роман, когда я встал перед ней и прокашлялся. Она мечтательно перевела взгляд со страниц книги – действия на которых, вызывали на её лице улыбку - и воззрилась на меня. Выражение её лица стремительно изменилось, и не успел я моргнуть, как она с криками ужаса унеслась прочь. Наверное, я просто отлично выгляжу, если одним своим видом заставляю девушек бежать прочь со скоростью гепарда.
Тяжело вздохнув, я побрёл за медсестрой, ведь, скорее всего она убежала к людям, с которыми я могу нормально поговорить и выяснить, наконец, в чём дело! Но живые люди не заставили себя долго ждать, они вылетели из-за угла и будто дикари набросились на меня. Я кричал, чтобы они отпустили меня и что я им всё объясню, но они видимо решили не усложнять ситуацию, вколов мне что-то в вену. Спустя мгновение, когда мои веки потяжелели, а мышцы обмякли, я догадался, что они ввели мне снотворное.
***
Сквозь затуманенное сном сознание до меня доносились приглушённые крики:
– Раен! Мальчик мой, очнись! Ну-у!
Я пытался ответить, пытался вырваться из этой вязкой дрёмы и понять, кто же это зовёт меня, но не мог. Сон засасывал меня будто в тёмную пучину болота, из которого было невозможно выбраться.
***
– Я не могу, док! После смерти Раена, мы с женой думали, что умрём и сами. Но когда Сисси оставила меня… я всерьёз задумался о том, чтобы воссоединиться со своей семьёй на том свете. Знаете, ведь когда вы позвонили мне, я готовил табурет и верёвку. Если бы Раен очнулся на десять минут позже, он бы остался круглой сиротой.
Мало-помалу я начинал приходить в себя. Открыть глаза или разомкнуть губы я был не в состоянии, поэтому решил просто послушать, о чём говорят рядом со мной.
Сейчас мой отец молчал и лишь тихие всхлипы прорезали тишину помещения, в котором мы находились. Я никогда не видел, чтобы Джордж плакал, но больше всего меня завели в тупик его слова о суициде. Мама умерла почти два года назад и… хотя, я уже окончательно запутался в датах.
– Как муж и отец, я понимаю вас, мистер Томпсон, - заговорил незнакомый мне мужчина.
– Но как патологоанатом, я не могу поверить в то, что случилось с вашим сыном. Он умер ещё два месяца назад, но что, в реанимации врачи не смогли определить его клиническую смерть? Какие же они врачи после этого? Всё это время он был в коме, понимаете? Это единственное разумное объяснение происходящему, мистер Томпсон.
Какая к чёрту кома? После падения вместе с Фиби на той заброшенной автостоянке я мог сломать руку, ногу, или два ребра, но никак не впасть в кому! Или мог?..
Я был бы
Разлепив слипшиеся после непредвиденного сна глаза, я внутренне поёжился, видя, как две пары глаз внимательно смотрят на меня.
– Сынок, - выдохнул папа, взяв мою руку в свою и крепко сжав.
В его глазах стояли слёзы, но я не винил его. Чтобы сейчас за ахинея не происходила, мне уже довелось пережить смерть своего ребёнка, так что я не понаслышке знал, какие чувства при этом испытывает отец.
Я бросил быстрый взгляд на врача, который оказался блондином лет тридцати. Как он уже сказал Джорджу, он был мужем и отцом. Невольно в моей голове возник вопрос: как он всё успевает?
– Раен, ты хорошо себя чувствуешь?
– не сводя с меня зоркого профессионального взгляда, спросил всё успевающий патологоанатом.
– Да, - сипло прохрипел я и сжал руку отца в ответ.
– Только я не совсем понимаю, что здесь происходит. Как я оказался в больнице?
– про клиническую смерть я решил пока что не спрашивать, чтобы лишний раз не напоминать им о своём провалившемся подслушивании.
– Ты разве не помнишь?
– нахмурился отец.
– Людям, пережившим кому свойственно многое забывать, - деликатно напомнил доктор.
Папа выдохнул и, опустив глаза начал свой рассказ:
– Шестого июня вы с Биатричи поехали на концерт какой-то музыкальной группы, - что простите? С кем простите?
– Я дал вам свою служебную машину, ведь путь из Спринга был немалый, а у тебя уже были права… - он нервно облизал пересохшие губы.
– Вы попали в аварию. Основной удар пришелся на место водителя, так что Бия отделалась парой ушибов и вывихом руки, а вот ты… ты погиб. Ну, так нам сказали врачи. Но ты жив, и я безмерно благодарен за это Господу.
Я не верил своим ушам. Я бы ни за что не поехал на какой-то там концерт с Биатричи! Я бы не оставил Фиби, а Бия не бросила бы своего Алекса, да и зачем это нам?
Но вдруг в моей память кое-что всплыло и я замер, боясь, что моя догадка окажется верной.
– Какой сейчас год?
– на всякий случай спросил я.
– Две тысячи тридцать первый, - недоумённо ответил Джордж, подтверждая надпись, которую мне прикрепили на ногу в морге.
Мой мир рухнул.
6-ого июня 2031-ого года мы с Биатричи действительно собирались поехать на концерт известной рок-группы, но в тот день маме стало плохо, а поскольку папа был на работе, я не мог оставить Сисси одну с её больным сердцем. В тот день я отказал Бие в поездке и тогда, помню, она страшно обиделась на меня и не разговаривала ещё месяц, пока папе не предложили работу в Сиэтле и мы не начали собираться переезжать туда.
Узнав об этом, Биатричи устроила мне скандал, непрерывно кричала о том, что я не могу бросить её, что она любит меня и никогда не отпустит. Но тогда я, наученный горьким опытом наших ссор, всё же уехал в Сиэтл, где встретил своего ангела.
Но как мы с Бией могли попасть в аварию, если мы не поехали на концерт? Или мы поехали?..
А-а-а, моя голова начинала раскалываться от непрекращающихся мыслей, которые просто добивали меня.
– А что с мамой? Ты говорил, она умерла?
Папа осторожно кивнул, и я сжал свободную руку в кулак.