Потомки скифов
Шрифт:
Не отставали и остальные. Оксюгала лилась рекой. Беспорядочный шум поднялся над площадью. То и дело раздавался громоподобный хохот.
— Ой, как бы они не перепились. Мне страшно даже подумать об этом, — сказала Лида, продвигаясь к археологу. Но тот успокоил ее:
— Нет, нет, милая, бояться нечего. Древние умели пить! Не беспокойтесь, все будет в порядке!
— Начинается что-то новое, — шепнул Артем.
— Смотрите, смотрите, какой древний старик! — сказала Лида, забыв о своих страхах.
Поддерживаемый двумя молодыми скифами, к Сколоту медленно приближался
Он был одет в длинную белую одежду, глаза его недвижно и безжизненно смотрели вверх. Старик шел медленно, едва переставляя ноги. Обе его сухие руки лежали на плечах спутников.
— Да он же слепой! — воскликнула Лида.
Старик подошел к Сколоту, и тот почтительно приветствовал его. Старик ответил. Голос у него был сильный, почти молодой.
Старику помогли сесть на ковер возле вождя. Зазвучали тимпаны. Их звон пронесся над площадкой и смолк. На смену им раздался свист костяных свирелей, но и он продолжался очень недолго — всего несколько нот, похожих на сигнал военной тревоги. Тишина, наступившая с появлением старика, никем не нарушалась. Это было тем более удивительно, что скифы выпили много и должны были бы основательно опьянеть. Все молча следили за стариком, который беззвучно шевелил губами, словно читая молитву.
Дмитрий Борисович наклонился к Варкану:
— Кто это?
— Самый старый и самый уважаемый человек, — ответил тот, с почтением глядя на старца. — Имя его Ормад. Когда он родился — неведомо, но он помнит наших отцов и дедов, когда те еще были мальчиками.
Ормад был большим воином и охотником, и никто не осмеливался состязаться с ним. А теперь он живет в почете в своем жилище. И лишь по большим праздникам выходит из него, чтобы рассказать народу о славном прошлом.
— И сейчас он будет об этом рассказывать? — глаза археолога заблестели.
Варкан кивнул головой.
— Тимпаны и свирели возвестили, что сейчас начнется рассказ. Видите, все уже приготовились слушать.
— Варкан, друг мой, я попрошу вас — сразу же переводите мне все, что будет говорить Ормад, слово в слово! — взмолился археолог. — Вы и вообразить себе не можете, как это для меня важно!
Варкан охотно согласился. Дмитрий Борисович рассказал товарищам, что сулило появление старика.
— Надеюсь, Дмитрий Борисович, что и вы, в свою очередь, будете синхронно переводить нам, — сказал Иван Семенович.
— Но это довольно трудно, — попробовал уклониться археолог. — Ведь так мое внимание рассеется, и я не смогу хорошо запомнить рассказ, чтобы потом записать его.
— Не беспокойтесь, Дмитрий Борисович. Мы все сообща напомним вам то, что вы забудете. Для вас же будет лучше, надежнее: рассказ Ормада запомнят четыре человека вместо одного, — ответил геолог.
Так начался двойной перевод медленного, неторопливого, торжественного рассказа старого Ормада. Седой дед перестал беззвучно шевелить губами. Он с трудом поднял дрожащую руку, провел ею по длинным, пожелтевшим от времени усам. Воцарилась мертвая тишина. И он начал:
— Слушайте
Он остановился, словно что-то припоминая. Артем тихонько спросил археолога:
— Почему он называет скифов сколотами?
— Потому что так называл себя этот древний народ. Скифами же их назвали греки, и от них это название вошло в обиход. Но довольно! Старик продолжает свой рассказ!
— …Я расскажу вам сегодня о славной войне народа сколотов против войска могущественного персидского царя Дария, который пошел великим походом на сколотов. Слушайте меня, старого Ормада, вспоминайте вместе со мной о славе отважных сколотских воинов, о мудрости их военачальников и вождей!
Голос Ормада громко и отчетливо звучал над каждым уголком площади. Трудно было поверить, что этот свежий, сильный голос принадлежит древнему старцу, который не может уже двигаться без посторонней помощи.
— …Великий и грозный персидский царь Дарий завоевал почти весь мир. Огнем и мечом покорил он много стран, и никто не отваживался нарушить его волю. Оставалась одна только страна, которая не была подвластна царю Дарию, и та страна была сколотская. Храбры и отважны были ее воины, и никакой народ не мог одолеть ее. Тогда Дарий решил объявить войну сколотам и покорить их, как покорил он все другие народы. Его полководцы были против такой войны, так как слышали о силе и храбрости сколотских воинов. Но царь, ослепленный большими победами, не пожелал посчитаться с мнением вождей и назвал их трусами. Собрал царь Дарий огромное войско и двинулся против сколотов вместе с подвластными ему народами. Шло страшное и могучее персидское войско — и небо затмевала пыль, поднятая тысячами и тысячами воинов. Шло персидское войскои реки высыхали, ибо выпивало их это войско до самого дна. Шло персидское войско — и голая сухая земля оставалась за ним, ибо кони его начисто съедали всю траву и растения…
И царь Дарий с гордостью осматривал свое неисчислимое воинство и говорил: «Если каждый мой воин возьмет камень и швырнет его в сколотов, а попадет лишь пятый, то и тогда не останется в живых ни один из сколотов». И он гордо смотрел вперед, в дикую степь, и искал сколотский народ и сколотское войско, чтобы разбить его в стремительном бою и покорить…
А сколотские вожди знали: слишком мало у них воинов, чтобы вступить в открытый бой с неисчислимыми персидскими полчищами. И тогда решили мудрые сколотские вожди, не принимая боя, отступить, заманить врага далеко в степи. И народ сколотов со своими отарами и табунами стал уходить на север, засыпая за собой все колодцы и источники, уничтожая траву и кустарники…