Потомственная ведьма
Шрифт:
Может еще разок намазаться и подольше подержать? Нет, не успею. Оксанка меня уже через 20 минут у себя ждать будет. Не могу же я заставлять ее ждать в ее собственный день варенья. Тем более, что я и так опоздаю.
Эх, ладно, но в следующий раз...
Меня уже ждали Оксанка, Сашка и незнакомый ушастый парень с ярко-зелеными красивыми глазами - люблю зеленоглазых. Он с интересом оглядел меня с ног до головы и, буркнув что-то вроде: "сойдет", представился:
– Вячеслав.
Все ясно. Ксюха опять пытается найти мне спутника жизни.
За столом сидели часа три, выжидая время до открытия клуба. Слава не умолкал ни на секунду, повествуя одну невероятную историю за другой, и хотя я сказочки-то люблю, тут отчего-то ничего, кроме того, что Славка обычное трепло на ум не приходило.
Оксанка смущенно молчала, видимо искренне жалея, что позвала на день рождения Вячеслава, и испытывая вполне понятное желание придушить дорого гостя. Я злорадно улыбнулась - пусть помучается, а то пытаются всучить непонятно что. Вот месяца два назад, Ксюха пригласила меня на тортик. Я думаю, неспроста это, но на тортик соблазнилась.
Прихожу, на диване у стола с... хм, кусочком торта сидит оно, то есть ОНО! Шкафик с ушками, подзаплывший и, чего уж там, утонувший жиром: нос - суперкартошка, волосики рыжие, жиденькие, конопушки размером с 5 копеек, губы не бантиком - бантом! И грудь больше моей на два размера - обидно, честное слово!
И вот это самое ОНО вылупило на меня свои поросячьи глазки, надуло губы и спросило:
– Баранину тушить умеешь?
– Нет, - говорю. Я баранину вообще терпеть не могу.
– Тогда ты мне не подходишь, - огорчился он.
С Оксаной неделю не разговаривала - дольше на нее сердиться не могу.
Между безымянным шкафиком и Славой были еще Юра и Коля, который очень хотел, чтоб его величали - Николя. Интересно, на какой помойке она их находит? Хотя я, конечно, тоже не подарок...
К одиннадцати вечера мы, наконец, попали в клуб. Я должно быть впервые жизни так радовалась громоподобно орущей музыке, потому что теперь мне было не слышно Славика!
Сашка с Оксаной тут же растворились в толпе. Я последовала их примеру. И сначала все было весьма неплохо. Пару раз меня пригласили потанцевать, и второй парень оказался весьма симпатичным. Я даже почти решилась спросить его имя, но тут он все испортил, задав совершенно идиотский вопрос:
– Слушай, а кто из твоих родоков негр, то есть.. э-э.. африканец?
Я очень вежливо сообщила ему, что он - дурак (он, кстати, не обиделся) и хотела послать его куда-нибудь, где редко бываю сама. Но любопытство победило, и я все же поинтересовалась, с чего это он взял, что кто-то из моих родителей негр, то есть африканец?
– Ну как?
– удивился парень и потом с восхищенным придыханием: - Ты же такая черненькая... У меня еще никогда не было черненькой!
Шлепнув по потянувшейся к моему драгоценному телу конечности и буркнув напоследок, что надеюсь, что "черненькой" у него никогда и не будет, устремилась
Растолкав толпящихся у зеркала девчонок, я уставилась на свое отражение.
Прямо на меня с удивлением смотрела... В общем, не понимаю, почему тот парень решил, что у меня только один родитель африканец? Судя по отражению, все мои ближайшие родственники до 10 колена являлись коренными жителями какой-нибудь Замбии.
Я в панике открыла кран и попробовала оттереть "загар" водой. Наивная! Блин, надеюсь, запись в рецепте "насыщенный стойкий цвет" не означает, что я останусь такой навсегда...
Не попрощавшись ни с Оксанкой, ни с Сашей, я забрала свою куртку из гардероба, и выскочила на улицу.
Шел снежок легкий, пушистый - мне даже стало спокойнее. Глубоко вздохнув мягкий прохладный воздух, я отправилась домой.
Автобусы уже не ходили, ну да мне и идти совсем не далеко: немного вдоль этой улицы, потом направо немного пройти, а там через торговый центр, дорогу и дворами. Хотя дворами лучше не ходить - боязно... Тогда по дорожке в обход домов - немного дальше, зато там светлее и, как мне кажется, безопаснее.
Улицы хранили мрачное молчание, и мне все казалось слишком: слишком темно, слишком тихо, слишком безлюдно. Через несколько минут передо мной вырос торговый центр. Теперь мне надо пройти под аркой, где расположены небольшие магазинчики со стеклянными витринами. В неровном свете фонарей и уличных подсветок мое отражение казалось немного расплывчатым. Почему-то мне это было неприятно, и я решила поскорее пройти этот участок, стараясь смотреть вперед, а не по сторонам. Но случайно брошенный на витрину взгляд, заставил мое сердце сжаться.
По инерции я сделала еще несколько шагов, прежде, чем до меня дошло, что же я, собственно, увидела. Я с тревогой всмотрелась в свое отражение в витрине - нет, сейчас все было хорошо... но в предыдущей! Если это был не глюк, то мое отражение осторожно кралось за мной низко пригибаясь к покрытому снегом асфальту! Вернуться?
– сердце сжалось сильнее, и даже ладони вспотели. Нет, для меня это слишком... Хотя все же любопытно.
Вспомнив поговорку о том, что любопытство не одну кошку сгубило, сглотнула вязкую тягучую слюну, и все-таки сделала три шага назад.
Ничего необычного - просто мое отражение, такое же напуганное, как и я сама. Я облегченно вздохнула, испытывая при этом какое-то странное щемящее разочарование.
Огорченно отвернувшись от витрины, я нос к носу столкнулась с какими-то лысыми гоблинами-качками. Или я сошла с ума, или одно из двух...
Перекинув через плечо длинный конец серебристой цепи в полтора пальца толщиной, гоблины тащили за собой упирающуюся... меня. Только у меня, кажется, нет таких рожек. Или уже есть?
– я сунула руку под шапку, но рожек не обнаружила. Не зная радоваться или огорчаться, я приворожено следила за гоблинами и их добычей. Они же меня, казалось, совсем не замечают, и я, дура, решила привлечь их внимание.