Потомство для зверя

Шейд Сигги

— Что это был за человек?

— Он оказался помощником Танатоса, — говорит она, склонив голову. — Они даже не дали мне похоронить ее.

На глаза наворачиваются слезы, и я закрываю рот рукой. Что, если в один из тех случаев, когда греческая мафия воспользовалась моим цехом, это было для того, чтобы избавиться от тела Арии?

Мое сердце замирает от глыбы вины. Мы все знали, зачем им понадобилась разделочная, но я всегда думала, чтобы избавляться от других мошенников.

Я не противостояла им, потому что боялась пострадать.

Думая о том, как далеко зашел Уранос, чтобы защитить своего ублюдочного сына, я подозреваю, что они использовали разделочную, чтобы скрыть убийства невинных женщин. Иначе почему полиция нашла у Танатоса так много фотографий обнаженных, изуродованных жертв, но ни одного трупа?

Опустив руку в знак утешения на плечо Леды, я вздрагиваю от тяжести ее горя.

— Мне очень жаль, — бормочу я. — В следующий раз, когда увижу этого ублюдка, я не промахнусь.

Она склоняет голову.

— Если он придет сюда, то уйдет только разрезанным на кусочки.

Огромные руки сжимают мои плечи, заставляя меня подпрыгнуть. Повернувшись, я вижу Лу, стоящего позади нас с торжественным выражением лица.

— Спасибо, Леда, — говорит он низким голосом. — Отдохни.

Пожилая женщина склоняет голову и поспешно выходит из подвала. Лу ждет, пока она уйдет, и обнимает меня.

— Как хорошо, что ты им помог, — бормочу я ему в грудь.

Лу гладит меня по спине.

— Если бы я знал, что он делал с другими женщинами, я бы раньше сообщил в полицию.

Глава 30

Эмоции, вызванные рассказом Леды, еще не улеглись, и прошло несколько секунд, прежде чем слова Лу дошли до меня. Когда это все-таки происходит, я отстраняюсь от объятий и кладу руки ему на плечи.

— Это из-за тебя его поймали? — шепчу я.

Он кивает.

— Уранос не собирался ничего делать с Танатосом, а выступление против него без доказательств привело бы к войне между нами и греками.

— Почему ты был уверен, что полиция могла что-то с ним сделать?

— Я не был уверен, — отвечает он со вздохом и направляет меня через комнату к другой лестнице. — Весь смысл их вызова заключался в том, чтобы привлечь внимание к Танатосу и, следовательно, к Ураносу.

— Чтобы он потерял расположение своего отца?

— Сикрофт — это не только место для мафиози, которые убивают людей из других семей. Это еще и свалка для тех, кто слишком ценен для убийства, но слишком проблемный, чтобы разгуливать на свободе.

Когда

мы поднимаемся по лестнице, я смотрю на волевой профиль Лу, и мое дыхание учащается. В этом человеке столько слоев, о которых я и не подозревала. Я никогда не встречала никого, кто был бы настолько стратегически настроен и нацелен на будущее.

Я считала, что его десятилетняя подготовка к тому, что однажды он потеряет второй глаз, — это действия пессимиста, но это не так. Лу — выживший, как и я. Он прокладывает путь через все уродства мира, чтобы выйти победителем.

— В ходе полицейского расследования обнаружили не только фотографии изуродованных женщин. Танатос хранил досье на бизнес и незаконную деятельность своего отца. Там было достаточно улик, чтобы прихлопнуть всю греческую мафию.

Лу открывает дверь, и мы выходим в комнату с окнами от пола до потолка, выходящими на лабиринт живой изгороди. Это просторное помещение с круглым столом, достаточно большим для шести человек, за которым уже накрыты два блюда. Плетеные кресла с льняными подушками, прислонены к единственной кирпичной стене, что добавляет уюта.

Я приостанавливаюсь на несколько мгновений, любуясь обстановкой, и подвожу Лу к одному из кресел.

— Почему не получилось? — я опускаюсь на свое место и беру кувшин с соком.

— Все было сделано тихо и с участием мелких вояк, но арестов было недостаточно, чтобы ликвидировать организацию.

У меня замирает сердце.

— Жаль.

Он хмыкает.

— Аресты затронули несколько других банд, и Уранос поклялся главам других семей, что посадит Танатоса в Сикрофт, если его признают невиновным.

— Подожди, — я хватаю его за руку. —Я думала, они хотят посадить его в Сикрофт из-за убийств.

Его губы сжались в гримасу, которую я могу описать только как горькую.

— Некоторые из этих людей занимаются торговлей людьми, изъятием органов и прочим отвратительным дерьмом. Их не волнует, что происходит с невинными женщинами, им важна только прибыль. Танатос, может быть, и выставлял напоказ свои зверские убийства, но они не хотят его смерти. Они хотят, чтобы он замолчал.

— Ужас, — шепчу я.

Он кивает.

Раздается стук в дверь, и один из людей Лу приносит на завтрак закусочную тарелку с мясом, сырами, нарезанными фруктами и выпечкой. Я подаю тарелку Лу, а затем и себе.

Движения Лу менее уверенны, чем накануне. Его пальцы шарят по тарелке, пока он не добирается до вилки. Когда он не может найти сок, я тянусь через стол, беру его руку в свою и направляю к стакану.

— Ты запомнил план всего своего поместья? — спрашиваю я с улыбкой.