Потому что мир пуст, а я коснулся небес

Кирк знал, что Боунс Мак-Кой был одинок. То, что он пошел служить после серьезной личной трагедии, Кирк подозревал. Чего он не понимал, так это болезненной гордости Мак-Коя, которая накладывала табу молчания практически на все случаи, когда речь шла о внутренних неурядицах. Тем более Кирк был удивлен его бурной реакцией на нарушение сестрой Чапел границ того, что Мак-Кой называл ее "профессиональной властью".

Войдя в лазарет, Кирк нашел ее готовой расплакаться.

– Звать капитана – не

ваше дело! – бушевал Мак-Кой. – Вы можете идти! Идите в свою каюту.

Она высморкалась.

– Я, во-первых, сестра, доктор, и член команды "Энтерпрайза", во-вторых, – сказала она, упрямо выкатив подбородок и опустив покрасневшие глаза.

– Я сказал, вы можете идти, сестра!

Кристин сглотнула. В ее лице читалась откровенная боль. Она снова высморкалась, глядя на Кирка, и Мак-Кой резко сказал:

– Кристин, прошу тебя. Ради Бога, перестань плакать. Я представлю капитану полный отчет, я обещаю.

Она выбежала, и Кирк сказал:

– Да, это была драматическая сценка.

Мак-Кой распрямил плечи.

– Я закончил стандартное обследование всего экипажа.

– Хорошо, – сказал Кирк.

– Команда в порядке. Я не обнаружил ничего необычного – за одним исключением.

– Серьезный случай?

– Смертельный.

Пораженный Кирк спросил:

– Ты уверен?

– Абсолютно. Редкая болезнь крови. Поражает одного из 50000 астронавтов.

– А что это?

– Ксенополицитемия. Лечение невозможно.

– Кто?

– У него один год – в лучшем случае. Он должен быть немедленно списан с корабля.

Кирк спокойно спросил:

– Кто это, Боунс?

– Старший офицер медицинской службы.

После паузы Кирк сказал:

– Ты имеешь в виду себя?

Мак-Кой взял со стола кассету с записью.

Стоя по стойке "смирно", он подал ее Кирку.

– Это полный рапорт, сэр. Вам нужно быстро передать его в командование флота, чтобы оформить мою замену.

Не в силах вымолвить ни слова, Кирк смотрел на него. Потом он положил кассету обратно на стол, как будто она жгла ему руку. Мак-Кой сказал:

– Я буду максимально полезен в то время, которое мне осталось, если вы будете держать это при себе.

Кирк покачал головой.

– Должно же быть что-то, что можно сделать!

– Нет, – голос Мак-Коя был груб. – Я провел все возможные исследования. Я сказал вам.

Выражение лица Кирка подкосило его. Он опустился в кресло у стола.

– Это смертельно, Джим. Смертельно.

Несмотря на тревогу, объявленную по "Энтерпрайэу", Кирк был в своей каюте. "Замена" Боунсу! Военный язык – забавная вещь. Как может кто-то "заменить" опыт человеческого существа – доверие, дружбу, испытанную сотней опасностей? "Один год жизни – в лучшем случае". Когда ты доходишь до основания человеческой судьбы, хочется, чтобы речь никогда не изобретали. Но она существует. Как и тревога. Она тоже была изобретательна. Чтобы напомнить тебе,

что ты нс только старый товарищ обреченного человека, но и капитан звездного корабля.

Когда он шагнул из лифта на мостик, Спок молча уступил ему капитанское кресло.

– Что это такое на экране, мистер Спок? Какие-то движущиеся булавки. Ракетный залп?

– Да, капитан. Ракеты очень старого типа. Досветовой космос.

– Да, и с химическим зарядом, сэр, – добавил Скотти.

– Что-нибудь в эфире, лейтенант Ухура?

– Ничего, сэр. Пусто на всех частотах.

– Курс ракет, мистер Спок?

– Похоже, что их цель – "Энтерпрайз".

– Приготовить бортовые фазеры. Оба. – Отдал приказ Кирк. – Проверьте, мистер Чехов, точку запуска ракет.

– Данные введены, сэр.

– Искривление три, мистер Зулу.

Спок позвал с компьютерного поста:

– Это были очень старые ракеты, капитан. Данные сенсора определяют более 10000 лет.

– Странно, – проговорил Кирк. – Как они могут функционировать?

– Очевидно, у них были автономные системы самонаведения, и не было необходимости во внешних пунктах управления.

– И боеголовки, капитан, – сказал Скотти. – По моим данным, термоядерные заряды.

Спок снова заговорил:

– Подходим к точке с координатами неприятельского корабля, капитан.

– Дайте его изображение на экран, мистер Зулу.

Термин "корабль" мало подходил к тому, что они увидели. На экране появился огромный шарообразный астероид. Его поверхность была изъязвлена и изрыта следами тысячелетних столкновений с метеоритами.

– Мистер Спок, это максимальное увеличение. Объект на экране – действительно то, чем он кажется? Это астероид?

– Да, сэр. Около двухсот миль в диаметре.

– Может ли неприятельский корабль скрываться за ним?

– Невозможно, капитан. Я держу этот район под постоянным наблюдением.

– То есть ракеты были выпущены с астероида?

– Так точно, сэр.

Кирк встал и прошел к посту Спока.

– Полная сенсорная проба, мистер Спок.

Через мгновение Спок оторвал глаза от монитора.

– По составу это типичный астероид, но он не движется по орбите, капитан. Он следует независимым курсом, пересекая эту звездную систему.

– Как это у него получается? – поинтересовался Кирк. – Если у него только нет двигателя…

Спок приподнял бровь, что у него означало удивление. Потом медленно произнес:

– У него есть двигатель, и он корректирует все гравитационные флюктуации. – Он опять улыбнулся в монитор.

– Источник энергии? – спросил Кирк.

– Атомный, совершенно архаического типа. Оставляет за собой след из отходов жесткой радиации.

Кирк на мгновение нахмурился.

– Займитесь курсом астероида, мистер Чехов.

Спок опять оторвался от монитора.

– Этот астероид – полая скорлупа. Она окружает внутреннее ядро с атмосферой, пригодной для дыхания. Сенсоры не засекают никаких форм жизни.