Потому что нельзя. Начало. Книга 2
Шрифт:
– Садись, – пригласил Андрей.
– Мы влезем? – удивилась я.
– Конечно, – заверил Андрей.
– Сама дойду, – двинулась вперед моя неприступная подруга.
– Садись, сказал, – строго повторил он. И та сдалась.
– Мы не к колодцу? – спросил Сэм.
– Нет.
– Они же не простят. Приехали тебя поздравить…
– Не ной Сэм, – перебил его Андрей. – Кто там не простит? Я тебя умоляю! Завтра до поздравят я не прихотливый.
– А ты чего задумал? – насторожилась Арина.
– Отвезти вас в лес и изнасиловать, – ответил он.
– О, хорам! Думать, о таком… – вскрикнул
– О боже Сэм я пошутил! Вы там наболтаетесь сидя вчетвером на мотоцикле или может, поедем? Мне как-то не особо удобно держать вас всех на мотоцикле, а самому сидеть на бачке.
– Я тебе помогаю ногой, – поддержала Арина.
По пути я увидела беспокойную Кристину с моим псом, которую всю дорогу развлекали Никита и Витя. К счастью, она даже и предположить не могла, что мимо проехала я.
Пара поворотов крутой спуск, на котором мотоцикл накренило, но мы остались на плаву. И наконец, деревянный заборчик с большим домом, возле которого Андрей заглушил мотор.
Во дворе все как у всех – однотипные ухоженные цветочки на клумбах из кирпича, кусты сирени. Но все очень аккуратно и со вкусом.
Закатив мотоцикл в гараж, Андрей провел нас на просторную веранду, от которой веяло уютом и семьей. Никаких пластиковых окон и навороченной ультрамодной мебели. Все, так как в те времена, когда мы жили вместе с мамой! Советский массивный диванчик, два кресла, журнальный столик с магнитофоном и белоснежная тюль на панорамных окнах с открытой форточкой.
– Девчонки присаживайтесь, – не громко и гостеприимно пригласил Андрей, а сам удалился.
Глава 6
Сэм устроился на диване, а мы с Ариной расселись по креслам. А вскоре вернулся и Андрей с бутылкой вина и фужерами, в которые он разлил красный спиртной напиток.
Арина сидела с нами недолго и за это время полностью забыла про свою агрессию к противоположному полу, шутила и смеялась вместе с нами. Сэм быстро уснул, и Андрей перенес его в свою комнату. Вот силища то удивились мы с Ариной ведь Сэм тоже был не из хилых.
– Он просто вчера приехал из города Аргун, – пояснил Андрей, вернувшись к нам. – Точнее с Чечни. Точнее прилетел сначала.
– С Чечни? – с ужасом переспросила я. – Аргун и Шали в этих городах ведь происходит самая жесть. Господи, как они там выживают? У меня отец ездил туда в командировку по работе, прежде чем подать документы на опекунство. Я слышала от него, много жутких рассказав. И это все до сих пор не укладываются в моей голове… И даже однажды видела, как отец плачет от этих воспоминаний. Кристина говорит, что из-за этой командировки он стал больше пить и изменился… Хм типа раньше он был лучше.
– В смысле документы на опекунство? – переспросил Андрей, наливая нам и себе вино.
– Она живет с отцом и мачехой, – пояснила Арина, принимая свой фужер, наполненный бордовой, казалось даже густоватой жидкостью.
– Просто мать лишила отца родительских прав, когда он ушел от нас к этой Кристине, – ответила я. – А сейчас мне приходится жить с ними.
– Мужик, – покачал головой Андрей. – Думаю, если бы он тебя не любил, то вряд ли бы
– Вот и я ей о том же говорю, – согласилась Арина.
Я смотрела на нее и поражалась, складывалось впечатление что Арина и Андрей, лучшие друзья. Ее колкость, язвительность и ненависть к Андрею просто сейчас пропала. Она шутила, смеялась, рассказывала много интересного и во многом поддерживала Андрея.
Все это время я пыталась закурить, но Андрей не позволял и кормил меня конфетами, которые лежали в конфетнице на столике.
Арину проводили в сумерках, незадолго как верхняя точка солнечного диска показалась на горизонте. Всю красоту оптического эффекта оранжево-красного солнца на рассвете я видела в глазах Андрея, когда мы вернулись домой.
Признаться, честно он не так мне, и нравился, но его внутренний мир был необыкновенным его сочувствие к моим жизненным неурядицам, таким как жизнь, с отцом и то, что меня бросил парень… Как будто мне необходимо было, чтоб меня жалел именно Андрей. Мне казалось, я его знаю всю жизнь, он мне был неописуемо близок!
Его утомленные светло зеленые глаза смотрели на меня безотрывно:
– Откуда ты взялась? – прошептал он. – Ты уникальная! В это время я должен уже вовсю спать, но я не хочу. Я не хочу, чтоб затихал твой голос и вообще, чтоб ты исчезала. Знаешь, ты мне снилась раньше, я влюбился в твой образ во сне. Иди сюда!
Я придвинулась ближе и он, так слегка коснувшись ладонью моей щеки поцеловал. Так нежно еле касаясь моих губ своими и согревая своим дыханием. А его руки уже медленно спускались по моей спине, остановившись на бедрах.
Сквозь меня словно волну тока пропустили, когда он крепко сжал меня в своих объятиях уже не стесняясь ласкать и целовать. Господи, что со мной происходит? Ранее с Романом я и расслабиться не могла, и вроде желая его, и вроде смущаясь каждого движения. А сейчас… В эти минуты я плавлюсь под натиском его горячих ладоней как шоколадка на солнце. Я подчиняюсь ему, и мне это нравится. Меня это заводит, и нет места стеснению. И вот я сама не заметила, как уже лежу обнаженная на диване, а он, на мне хищно рассматривая и громко дыша. Андрей склонился и впился в мои губы готовый вот-вот унести нас двоих в рай, как вдруг я поставила в преграду руку, немножко отодвинувшись вверх. Инстинктивно я помнила, что сейчас будет немного больно… Он с пониманием убрав эту преграду начал столь аккуратно, но в то же время напористо что я не чувствовала ничего кроме как задыхаясь от наслаждения. И видимо все вышло из-под контроля, раз ему пришлось закрыть мне рот ладонью, цыкнув в перерывах между своим глубоким дыханием, не в силах прерваться ни на секунду.
Дома был скандал! Папа узнал, что Кристина курит, когда она заплаканная всю ночь не спала, потеряв меня. Единственный кто сейчас воспринял меня такую, какая я есть это мой пес.
Я закрыла за собой дверь в свою комнату и начала раздеваться. Мое тело еще горело, в душе поселилось умиротворение вперемешку с новым для меня чувством – наслаждением. Оно-то меня и успокаивало, будто опуская на ватное теплое ложе, на котором я счастливо уснула в считанные секунды, чувствуя, как по венам растекается вовсе не кровь, а эйфория.