Потому что ты моя

Райан Нэн

Однако в городе он повел себя иначе, проявив чудеса лицедейства.

В субботу улицы Сан-Хуан-Капистрано были переполнены народом, дамы ходили из магазина в магазин, а джентльмены бесцельно слонялись по городу. Держась за руки, Сабелла и Берт шли по улицам, поминутно наталкиваясь на множество старых друзей Берта, которым – Сабелла могла поклясться в этом – Джина рассказала о скандале в семье Бернетов: слишком очевидное любопытство было написано у них на лицах.

Однако Берт и Сабелла вели себя так естественно, что вскоре заставили сомневающихся поверить в то, что все слухи –

всего лишь лживые и завистливые измышления бывшей любовницы Берта.

Молодые супруги казались самыми счастливыми людьми на земле, никто не увидел даже намека на взаимную неприязнь. Берт, как всегда, улыбался, и только слепой мог не увидеть, что Берт обожает свою супругу и она – его.

Вдруг Сабеллу кто-то окликнул. Обернувшись, она увидела двух своих юных подруг, Синцию Дуглас и Джени Десмонд. Последовали бурные объятия, и Сабелла сама подивилась своему лицемерию, когда как бы со стороны услышала свои же собственные слова, что «девушки обязательно должны выйти замуж, так как семейная жизнь – самое замечательное, что только может быть в жизни».

К тому времени как Берт и Сабелла достигли Гранд-отеля, жители Капистрано убедились, что это самый счастливый брак из существующих на земле.

Однако, оказавшись в своем роскошном номере, Берт преобразился. Исчез любящий муж, а его место занял холодный и недоступный незнакомец. В теплых серых глазах появился лед, голос зазвучал равнодушно.

– Я уйду на некоторое время...

– Куда?

– Мы ужинаем в девять. – Берт не ответил на вопрос. – Я буду ждать тебя внизу.

– А если я проголодаюсь до девяти часов?

– Это, моя дорогая, меня не волнует.

– Подожди-ка, – Сабелла повысила голос. – Я думаю, что...

– Меня не интересует, о чем ты думаешь.

– Девять – это очень поздно, – почти закричала Сабелла. – Я хочу ужинать в восемь.

– Нет. Мы ужинаем в девять.

– Восемь!

– Запомни: это я отдаю приказы, а ты подчиняешься им. В девять, внизу.

Сабелла пришла в ярость и проводила мужа проклятиями, дав себе слово, что при первой же возможности сбежит от него.

Немного остыв, Сабелла огляделась вокруг. Пройдя через дверь в залитую солнцем спальню, она внезапно остановилась.

В центре комнаты стояла огромная красного дерева кровать с золотистым бархатным покрывалом. Подойдя, она осторожно присела. Ряд высоких – от потолка до пола – окон открывал вид на Тихий океан. Сабелла резко поднялась на ноги.

Нахмурившись, она гадала, много ли женщин побывало в этой постели. Впрочем, ей шее равно, абсолютно все равно. Дюжина, сотня – какая разница.

Сабелла решила, что не позволит Берту прикоснуться к ней сегодня. Будь она проклята, если разрешит любить себя в той же постели, где он лежал с другими. Сегодня ночью она больше не будет его игрушкой.

Мечтая наказать Берта за то, что он выставил ее на всеобщее обозрение, презирая себя саму за притворство, Сабелла твердо решила: сегодня ома не поддастся Берту! Несмотря на волчий голод, Сабелла терпеливо дождалась, пока стрелка часов не отсчитала двадцать минут десятого и только потом спустилась вниз.

Сегодня вечером, как чувствовала без

особой радости Сабелла, она была особенно хороша в новом платье из черного» бархата. Золотистые волосы подняты наверх и заколоты – она больше их не распускала, зная, что именно это нравится Берту. Огромная черная жемчужина на черной же бархотке украшала ее шею.

Сабелла хмуро изучала свое отражение в зеркале. Платье было куплено во время их медового месяца в Сан-Франциско, и она ни разу до сегодняшнего дня не надевала его. Ее немного беспокоило большое декольте. Она совершенно забыла о нем, иначе взяла бы с собой что-нибудь более приличное. Впрочем, не имеет значения, что на ней надето – Берт этого не заметит. Он и ее саму больше не замечает.

Она вошла в ресторан и остановилась, услышав знакомый голос. Повернувшись, она увидела Берта, стоящего за стойкой бара.

Он был удивительно красив в прекрасно сшитом смокинге с белой гвоздикой в петлице. Волосы подстрижены и уложены, загорелое лицо гладко выбрито.

На секунду его дымчато-серые глаза вспыхнули, но мгновенно вновь стали чужими и холодными словно лед. Берт смотрел будто сквозь нее.

Сабелла застыла на месте, ожидая, пока Берт допьет ликер.

Наконец он подошел к ней, молча взял под руку и повел в обеденный зал, где их ждал столик с видом на океан.

Берт выбрал блюда, требующие долгого приготовления. Пока они ждали, он вел легкомысленный застольный разговор, предназначенный не для нее, а для окружающих. Ужин тянулся долго. Казалось, Берт не торопится уходить. Но Сабеллу это устраивало. Она радовалась, что Берт медленно потягивает кофе с коньяком, хотя к этому времени они оставались единственными посетителями ресторана. Подобная медлительность, решила Сабелла, означает, что Берт не стремится к близости этой ночью.

Вернувшись в номер, Берт прямиком направился к встроенному в стену шкафчику с крепкими напитками, а Сабелла прошла в спальню, даже не пожелав ему спокойной ночи.

Убежденная, что сегодня ночью она свободна, Сабелла быстро стянула черное платье, корсет, белье и уже надевала ночную рубашку, когда Берт вдруг оказался рядом. Он грубо задрал рубашку, снял ее и швырнул на пол. Сабелла замерла.

Берт наклонился, поцеловал нежную кожу у основания шеи и обнял Сабеллу. Тонкая ткань его смокинга коснулась ее обнаженной спины. Сабелла закрыла глаза и начала молиться про себя, чтобы Берт оставил ее в покое, а сам развлекался с другими и в другом месте. Сжав зубы, Сабелла повторяла про себя: «Я не буду отвечать ему. Я не буду отвечать ему. Я не буду отвечать ему».

– Нет, будешь, – Берт словно прочитал ее мысли. Он стал целовать, возбуждая ее, пока Сабелла не потеряла голову.

Они подошли к кровати. Положив руки на горячие бедра Сабеллы, Берт посадил ее перед собой, заведя ее руки и ноги себе за спину.

Они медленно двигались в унисон, а прохладный осенний бриз, ворвавшийся в спальню через полуоткрытое окно, ласкал их обнаженные тела. Сильный, напоенный морем ветер шевелил тяжелые бархатные занавеси, задувал внутрь опавшие листья, играл длинными золотистыми прядями волос, которые распустили руки Берта.