Потоп. Дилогия

Сенкевич Генрик

Все громче кричали повсюду о могучем союзе шляхты и войска, возглавить который должны были великий гетман, старый Ревера Потоцкий, и польный гетман Ланцкоронский, воевода русский, а также киевский каштелян Стефан Чарнецкий, витебский воевода Павел Сапега, литовский кравчий князь Михал Радзивилл, могущественный магнат, который хотел снять бесчестье, что навлек на их род Януш, черниговский воевода Кшиштоф Тышкевич и многие другие сенаторы, вельможи, военачальники и шляхта.

Каждый день сносились магнаты с коронным маршалом, который не желал, чтобы столь славный союз был заключен без его участия. Сперва только ходили упорные слухи, а там уж и верная весть разнеслась, что гетманы, а с ними и войско, оставили шведов и на защиту короля и отчизны встала Тышовецкая конфедерация.

Король давно знал о конфедерации; немало потрудился он с королевой над ее созданием, немало писем слал и гонцов, хоть и находился вдали от родины; не имея возможности лично принять

участие в конфедерации, он с нетерпением ждал теперь акта об ее учреждении и универсала. Не успел он доехать до Львова, как к нему прибыли Служевский и Домашевский из Домашевицы, луковский судья, они привезли от конфедератов акт на утверждение и заверения в том, что союз их будет служить ему верой и правдой.

Король читал акт на общем совете с епископами и сенаторами. Сердца всех преисполнились радости, и все возблагодарили Создателя, ибо памятная эта конфедерация возвестила о том, что народ, о котором еще недавно иноземный захватчик мог сказать, что нет у него ни веры, ни любви к отчизне, ни совести, ни порядка, ни одной из тех доблестей, на коих зиждутся державы и народы, не только опомнился, но и переродился.

Свидетельство всех его доблестей лежало теперь перед королем в виде акта конфедерации и ее универсала. В этих документах говорилось о вероломстве Карла Густава, нарушении им клятв и обещаний, жестокости его генералов и солдат, учинявших зверства, каких не знали даже самые дикие народы, осквернении костелов, гнете, мздоимстве, грабежах, пролитии невинной крови, и война объявлялась скандинавским захватчикам не на жизнь, а на смерть. Универсал, грозный, как труба архангела, сзывал ополчение не только рыцарей, но всех сословий и народов Речи Посполитой. «Даже все infames [153] , – говорилось в универсале, – banniti [154] и proscripti [155] должны идти на эту войну». Рыцари должны были садиться на конь, грудью встать за родину, да и пеших солдат поставить, кто побогаче – побольше, кто победней – поменьше, по силе возможности.

153

лишенные чести (лат.).

154

приговоренные к изгнанию (ит.).

155

объявленные вне закона (лат.).

«Понеже в державе сей aeque bona [156] и mala [157] принадлежат всем, то и опасности должно разделить всем. Всяк, кто шляхтичем зовется, оседлым или неоседлым, буде у него и много сынов, обязан идти на войну против врага Речи Посполитой. Поелику все мы – шляхтичи, и худородные и великородные, ab omnes prerogativas [158] на чины, звания и милости отчизны capaces [159] , то и в том aequales [160] будем, что все одинаково встанем на защиту отечественных свобод и beneficiorum [161] ».

156

равно блага (лат.).

157

недостатки (лат.).

158

всеми правами (лат.).

159

способны, можем пользоваться (лат.).

160

равны (лат.).

161

прав, преимуществ (лат.).

Так толковал универсал шляхетское равенство. Король, епископы и сенаторы, которые давно лелеяли в сердце мысль о возрождении Речи Посполитой, убедились с радостью и удивлением, что и народ созрел для возрождения, что готов он стать на новый путь, омыться от плесени и тлена и начать новую, достойную жизнь.

«Открываем при сем, – гласил универсал, – поприще всякому человеку plebeiae conditionis [162] ,

дабы мог он benemerendi in Republica [163] , и провозглашаем, что отныне всяк может быть жалован чинами, достигнуть почестей, прав и beneficiorum, коими gaudet [164] сословие шляхетское…»

162

простого звания (лат.).

163

послужить Речи Посполитой (лат.).

164

пользуется (лат.).

Когда на совете у короля прочитали эти слова, воцарилось глубокое молчание. Те сенаторы, которые вместе с королем горячо желали открыть доступ к шляхетским правам людям низших сословий, думали, что немало придется им для этого преодолеть препон, немало претерпеть и немало потрудиться, что годы пройдут, прежде чем можно будет поднять голос за такое дело, а между тем шляхта, которая доселе так ревниво оберегала свои преимущества и была так нетерпима, сама открывала дорогу для черного люда.

Поднялся примас и как бы в пророческом наитии сказал:

– Вечно будут славить потомки сию конфедерацию за то, что оный punctum [165] вы поставили, а коль пожелает кто время наше почесть временем упадка старопольской чести, в споре с ним на вас ему укажут.

Ксендз Гембицкий был болен и не мог говорить, трясущейся от волнения рукою он только благословлял акт и послов.

– Вижу я уже врага, со стыдом покидающего сей предел, – сказал король.

– Дай-то Бог, да чтоб поскорее! – воскликнули оба посла.

165

пункт (лат.).

– Вы с нами во Львов поедете, – обратился к ним король, – мы тотчас утвердим там конфедерацию, а к тому же, не мешкая, новую учредим, такую, что силы адовы не одолеют ее.

Переглянулись послы и сенаторы, словно вопрошая друг друга, о какой же это могучей силе говорит король; но тот молчал, только лицо его сияло: снова взял он в руки акт и снова читал и улыбался.

– А много ли было противников? – спросил он вдруг.

– Государь, – ответил Домашевский, – с помощью панов гетманов, пана витебского воеводы и пана Чарнецкого unanimitate [166] учредили мы нашу конфедерацию; никто из шляхты не воспротивился, так все ополчились на шведов и такой любовью воспылали к отчизне и твоему величеству.

166

единодушно (лат.).

– Мы загодя постановили, – прибавил Служевский, – что не будет это сейм, что pluralitas [167] все будет решать; и, стало быть, ничье veto [168] не могло испортить нам дело, мы бы противника саблями изрубили. Все говорили, что надо кончать с этим liberum veto [169] , а то от него одному воля, а многим неволя.

– Золотые слова! – воскликнул примас. – Пусть только поднимется Речь Посполитая, и никакой враг нас не устрашит.

167

большинство (лат.).

168

Буквально: запрещаю (лат.).

169

свободным вето (лат.).

– А где витебский воевода? – спросил король.

– Подписавши акт, пан воевода в ту же ночь уехал к своему войску под Тыкоцин, где он держит в осаде изменника, виленского воеводу. Теперь он, верно, захватил уже его живым или мертвым.

– Так уверен он был, что захватит его?

– Как в том, что на смену дню ночь придет. Все оставили изменника, даже самые верные слуги. Только ничтожная горсть шведов обороняется там, и помощи им ждать неоткуда. Пан Сапега вот что говорил в Тышовцах: «Хотел было я на один день опоздать, к вечеру покончил бы тогда с Радзивиллом! Да тут дела поважней, а Радзивилла и без меня могут взять, одной хоругви для этого хватит».