Потоп

Черкасов Дмитрий

Окончательно условившись о встрече, господин Меринцев отправился дальше.

Он побывал в итоге у всех, даже там, где ему сперва не открыли, — вторично навестил уголовников, праздновавших волю, и там ему пришлось отведать самогонки да немного перетереть о видах на урожай конопли.

— В Австрии, — грустно заметил Рокотов, — ее, пожалуй, нет…

— Ну да! — хохотнул какой-то татуированный. — Чтобы в альпийских лугах да не было конопли! Стрелки называются!

Это казалось непостижимой загадкой природы.

Влад обошел еще много

дач и особняков.

Впустую.

Никто не видел пожилого профессора — ни в панаме, ни без панамы.

Он порасспрашивал детей: они играют допоздна и в чем-то похожи на профессоров-недотеп. Нет, такого дяденьку они не встречали.

Тогда он вернулся орлиным, соколиным и ястребиным взорами к холму.

Ему становилось все яснее, что Рубинштейн не покидал участка. Что-то произошло — впрочем, понятно, что.

Лазаря Генриховича, старого и законспирированного сотрудника спецслужб, застукали на ерунде, когда он своровал алмазы, не предназначавшиеся для его астрономических глаз.

Застукали и промолчали, решая, как поступить.

Ликвидировали не сразу — решали вопрос.

Любопытно было бы узнать, как проходило совещание?

Друг депутатского детства — очевидный агент. Депутат — теленок, он никогда не даст санкции.

Или даст?

Рокотов не знал этого. Но лучше действовать без ведома депутата. Такой ли уж он теленок?

Шпиона можно оставить и гнать через него дезинформацию.

Но у него появились прямые улики: проклятые алмазы, а камни, наверно, настолько важны в этой авантюре, что никакая деза не проканает.

Поэтому постановили убрать.

Здесь же, не отходя от кассы. К чему тянуть? Астроном смоется и выложит что-нибудь дополнительное, а может быть, и вовсе сюда никогда не вернется.

Его нельзя выпускать.

Хорошо бы подмешать ему в питье чего-нибудь не слишком опасного, но гадкого. Чтобы он выкурился из дома. Касьян Михайлович при деле, он занят отдыхом по полной, из недели в неделю повторяющейся программе.

Сработать нужно аккуратно, чтобы доверчивый друг детства не догадался ни о чем.

Они поставлены беречь друга детства.

Он будет идеальным градоначальником, когда их замыслы увенчаются успехом. Он ведь метит в градоначальники? Наверняка.

Рокотов продолжал разыгрывать умозрительную сцену. Распределял исполнителей — среди которых изменник или сребролюбец, выбирал место. Наверняка подготовил заранее.

Влад не посмотрел, не обкусаны ли у Коротаева ногти. Из-за панамы.

Он бы на его месте объел их до мяса.

Но Коротаев, судя по сводкам, был иной закалки. Для этого улыбчивого — не всегда — человека убить другого — все равно что выпить стакан воды.

Короче говоря, предстояло возвращение пред очи генерала Ясеневского и обстоятельный доклад о событиях дня. С тем чтобы получить санкцию на такой же доклад, но уже о событиях предстоящей ночи.

Потому что Влад Рокотов поклялся себе, что его не остановят ни свирепые доги, ни забор с колючкой, ни подсветка,

ни Коротаев с его присными, ни сам Господь Бог или дьявол.

Он вернется сюда всенепременнейше — независимо от того, будет здесь находиться депутат Боровиков или нет. Лучше бы его не было — охрану усилят, — но ее с сегодняшнего дня усилят и так.

В этом Рокотов не сомневался ни секунды. Господин Лошаков зарекомендовал себя с самой невыгодной стороны.

— Значит, нынешней ночью?

— Да. Скорее всего, как раз сегодня, когда все еще свежо в памяти, они сделают все, чтобы Боровиков воздержался от загородных поездок.

— И останутся сплошные бандиты? Они же мишени.

— Так точно, — бодро отрапортовал Влад.

* * *

…Вечером, усталый донельзя, он был уже на Литейном, у Ясеневского в кабинете, и подробно рассказывал о случившемся. Стараясь всячески выставить себя в более или менее благородном свете.

Генерал усмехался, ибо прокол был очевиден.

— Они и на версту тебя не подпустят, — пообещал он. — Запорол все дело.

— Подпустят на миллиметр, — возразил Рокотов.

— Да?

Ясеневский сверлил его тяжелым взглядом.

Он много слышал о подвигах этого микробиолога. Ему удавалось выходить из воды сухим столько раз, что Рокотов, вероятно, и сам сбился со счета.

Разом больше, разом меньше.

— Хорошо, — Ясеневский рубанул воздух ладонью. — Может быть, тебе все-таки нужны люди?

— Нет, — честно ответил Влад. — Только один, никакого прикрытия.

Ответ этот полностью удовлетворил генерала.

— Все это пока не на бумаге, — предупредил он. — Это у нас в головах. Ну, почти все. Будет досадно, если одной головой станет меньше.

— Голова, возможно, слегка пострадает, но она привычная. Как у хоккейного вратаря. Я знал одного — лупили его шайбой, лупили, в больнице лежал раз двадцать, оклемается — и снова за клюшку…

Глава четвертая

СНОВА ПРИ ДЕЛЕ

Рокотов оказался прав: Коротаев связался с Касьяном Михайловичем и вежливо поинтересовался, не думает ли тот вернуться нынче вечером из столицы.

Голос в трубке бушевал так, что сидевший рядом телохранитель чуть отодвинулся.

— Какое вернуться? — исступленно орал Боровиков. — Тут все только начинается! Они заваривают кашу и парят мне мозги очередной экологией! Несут ахинею! Там, дескать, девственные места, уникальная природа и вообще заповедник. Плетут про какие-то карьеры… Чтобы я и думать, не смел… То есть я, Коротаев, смею, оказывается, думать, о чем захочу, но они перешибут меня, как соплей, специальной экспертной комиссией… Соответствует ли проект экологическим нормам? — издевательски провыл он в мобилу. — Нет, господа и товарищи, не соответствует! А как же алмазные копи? А хер с ними, с алмазными копями, пусть ими займется царь Соломон… А что начнется, случись им узнать об основном проекте?