Потрошитель человеческих душ
Шрифт:
— Да, я много чего могу, вообще-то, я самоучка, но…
— Помощь нам нужна, Сеня, твоя помощь, как специалиста.
— А вы не обманете? Поможете мне?
— Эх ты! — покачал головой Лев. — Воровать еще не научился, врать как следует не научился, друзей выбирать и то не научился, а туда же. Запомни, сынок, что я — полковник Гуров. И я не вру, даже ворам и другим мерзавцам. Слово свое уважаю и всегда его держу. К тому же… Ты даже не представляешь, насколько приятнее спасти от тюрьмы человека, вывести его на праведный путь, чем посадить.
Гуров опоздал минут на пять,
Этот факт говорил о многом. Например, о том, что в этом районе города проживает специфический контингент со специфическими интересами. Найти работу, скоротать время на необременительном дежурстве и тому подобное. Проблемы финансового рынка и обзор зарубежной политики здесь никого не интересовали.
Сам Гуров купил газеты городского масштаба. Его интересовали публикации по анализу городской среды: социальной, экономической, политической, криминальной, развлекательной. Это позволяло ощутить новый для тебя город как бы изнутри, почувствовать себя его частью. А еще ощутить нездоровые образования в его теле. Часто такой подход помогал Гурову ориентироваться в обстановке.
Машина ждала в условленном месте, Кикин от нечего делать копался под капотом, а Матурин с Нефедовым что-то горячо обсуждали. Кивнув на дружное «здравия желаем», Гуров пожал всем руки и поинтересовался:
— Ну, как дела, что нового?
— Я тут по коридору проходил, — тихим голосом стал рассказывать Матурин, косясь на Кикина, который доливал под капотом жидкость омывателя лобового стекла. — Вы не представляете, Лев Иванович, как начальник управления на Гончаренко орал! Там от вас какая-то «телега» на него пришла. Досталось всем и даже больше. А Гончаренко потом из кабинета вышел бело-зеленый и потный. Что за дела?
— Дела? — усмехнулся Гуров. — Дела простые. От недремлющего ока министерства ничего не утаить. Давай узнаем подробности.
Достав мобильный телефон, он набрал номер Крячко. Ждать пришлось довольно долго, и Гуров сбросил вызов, понимая, что Стас просто не может сейчас ответить. Спустя минут двадцать Крячко набрал его сам:
— Извини, Лев Иванович, у Орлова был. Знаю, почему звонил, потому и трубку не брал. Там небось мое письмо пришло в управление?
— Что-то пришло, — ответил Гуров и покосился на Матурина. — Очевидцы говорят, что эффект поразительный. Так что там было?
— Там было много чего. Непонимание позиции областного управления, которое не только не оказывает помощи полковнику Гурову, как представителю Главка, прибывшему для оказания помощи в крайне сложной оперативной разработке, но стремится всячески помешать розыску, находящемуся на контроле в министерстве. И пожелания были разобраться и принять срочные меры… и так далее.
— Стас, не темни! За чьей подписью пришло письмо?
— Ну-у, — замялся Крячко, — тебе же срочная помощь была нужна,
— Чья? — рявкнул Гуров.
— Второго замминистра, а что?
— Ничего. Доиграешься ты когда-нибудь.
— Я что, для себя это делал? — возмутился Крячко. — Я что, квартиру себе выбивал или теще дачу? Я в оперативных целях, для пользы дела. И пусть кто-нибудь докажет, что я сделал плохо. Не совсем корректно, нарушил слегка субординацию, но результат-то мы с тобой получили? Ведь получили же?
Оперативники смотрели на Гурова веселыми глазами, но от комментариев воздерживались. Пришлось возвращать их в рабочее состояние.
— С агентурой работаете? — спросил Гуров. — Есть что-нибудь по подходам к почтовому ведомству?
— Толком ничего, — ответил Нефедов. — Так… сторожа, уборщицы, попытки просветить конверты писем от родителей солдатам. Это единственный криминал, о котором мне рассказали. У нас все еще пытаются таким образом деньги переправлять.
— Работаем, Лев Иванович, — покосившись на лейтенанта, добавил Матурин, — только скорого результата в этом направлении не будет. Наши кадры специфические, они из уголовной среды и в сферу специалистов почты не вхожи. Уровень не тот. Мы же не ФСБ.
— Знаю, — ответил Гуров недовольным голосом, — все же задание оставляю в силе. Пренебрегать не стоит ничем, зарубите это себе на носу. Рекомендации и методику сыска придумывали не на пустом месте, учтите. Сыск — это умение расставлять сети. Любое действие, рано или поздно, даст результат. А то, что у вас контингент узко направленный — это вам минус, а не объективная отговорка.
Гуров очень не любил, когда люди оправдываются, приводят доводы, объективные причины неудач. Сам он никогда не оправдывался, даже когда претензии в его адрес начальством выдвигались самые глупейшие. Считал, что все равно виноват только сам, раз создалась подобная ситуация, что появилась возможность такие глупые претензии ему предъявить.
И вообще, в своей жизни во всем виноват только ты сам, потому что это твоя жизнь и ты ее проживаешь сам. Самостоятельно! И решения принимаешь сам или не принимаешь их, а позволяешь принять кому-то за себя. И неправильные принимаешь сам, и ошибаешься сам, и в дерьмо наступаешь новым ботинком тоже сам. И нет разницы, вышел ли ты под дождь без зонта, забыв перед выходом глянуть в окно, или попал под машину, забыв посмотреть по сторонам, переходя дорогу. Даже падающий с крыши кирпич можно предвидеть. А имея такую профессию, как у него, он просто обязан этот «кирпич» предвидеть.
— Так что работайте в этом направлении, парни, работайте. Сегодня это не ваш контингент, а завтра начальник отдела на Главпочтамте окажется маньяком и насильником. И вычислять вы его будете годами, потому что у вас нет в хозяйстве человека, который бы подсказал, что на работе есть один тип, у которого глаз нехороший и царапина на лице свежая.
— Преступники среди нас ходят и в нас же рядятся. Наша профессия — их вычислять, отфильтровывать и изобличать, — произнес Нефедов с каким-то странным пафосом.