Потрошитель
Шрифт:
Я закрыл глаза. Из бездонных архивов моей бесконечной жизни перед мысленным взором всплыло другое такое же мерзкое послание. Это случилось двадцать лет назад, у Сазерлендов в Нью-Йорке. Когда Люциус, самый любимый приспешник Клауса, исполняя желание Первородных, мстил мне и моему брату. И двадцать лет назад мы чудом спаслись. Неужели злодей вернулся, чтобы довести дело до победного конца?
Если Клаус здесь, я просто обязан предупредить брата. В одно мгновение все мои ужасные сны, мои неясные предчувствия разом нахлынули на меня. Все вдруг обрело смысл. Дамон был в беде. И нравилось мне это или нет, но именно я получил послание, именно я его нашел.
— Помогите! Кто-нибудь! — продолжала пронзительно вскрикивать Вайолет. Она была в шоке и по-прежнему не сводила широко раскрытых глаз с надписи на стене.
Я подбежал к девушке и рукой зажал ей рот, чтобы она прекратила кричать. Да, конечно, я охотился за Дамоном, но сейчас я и сам превратился в дичь. Мы стали теперь двумя жалкими лисами, отчаянно мечущимися по городу, не в силах понять, где находится страшный охотник — спереди или сзади; а может, он сидит в засаде, готовый ударить в тот самый момент, когда мы меньше всего к этому готовы.
5
Я не мог отвести глаз от этого кровавого послания на стене. Казалось, время остановилось. Или даже не остановилось, нет. Оно устремилось вспять. Я словно перенесся на двадцать лет назад, пересек океан и оказался в особняке Сазерлендов неподалеку от Сентрал-парка. Вот я стою посреди гостиной, вокруг меня повсюду следы кровавого побоища, и я в ужасе уставился на такие же кричащие, страшные буквы грозного послания.
Дамон тут же, рядом, и я вдруг в какой-то момент понимаю, что мы оба — беспомощны, как два малыша, заплутавших в лесу, два ребенка, нарядившихся монстрами. Увидев послание, написанное кровью Сазерлендов, мы наконец отчетливо осознали, что зло, которое мы и в страшных снах не могли себе представить, существует. И существует наяву.
А дальше было еще хуже. Люциус нашел нас и запер в гробнице. Мы были словно погребены заживо, и никакие мольбы о пощаде не действовали на этого прихвостня Клауса. Ведь он был самым преданным сторонником клана Первородных. Создания эти появились прямиком из адского пекла, и им неведомы представления о человеческой доброте. Как не существует для них пределов злодейства. И вот теперь одно из этих чудовищ охотилось за мной.
Но на мгновение что-то, кроме животного ужаса, шелохнулось в глубине моей души. Не само чувство, а лишь робкий проблеск. Что-то едва уловимое, незнакомое прежде. Я чуть не упустил его. Но, к счастью, успел осознать. Это был проблеск надежды.
Ведь на этот раз я уже не был так неопытен, как прежде. Я стал старше, мудрее, сильнее. Я смогу остановить монстра. Я готов к встрече с ним.
И я это докажу.
— Вайолет! — резко позвал я девушку, продолжая зажимать ей рот. Она уставилась на меня диким, невидящим взором.
— Это я, Стефан. Тот самый, из паба. Доверься мне. Тебе придется мне довериться, — произнес я с нажимом.
От места, где мы стояли, до границы парка было метров сто. На скорости, которую развивают вампиры, мы могли бы убраться отсюда за пару секунд. Мне здесь было неспокойно. Конечно, на тесных лондонских улицах я тоже не чувствовал себя в безопасности. Но там, среди прохожих, было все же чуть меньше шансов подвергнуться нападению адских злодеев.
— Нам нужно уходить, — обратился я к Вайолет.
Она попыталась вдохнуть глубже, продолжая
— Вайолет, послушай меня, — проговорил я, концентрируя свою Силу перед началом внушения. В лесу треснула ветка, я подпрыгнул от неожиданности. Времени было в обрез. Клаус мог оказаться где угодно. — Вайолет, доверься мне. Помолчи и слушай. Ты понимаешь меня?
Я почувствовал, как мысли мои достигают ее сознания, ощутил, как мозг ее перестает сопротивляться. Я кивнул и попытался ускорить процесс гипноза.
Вдруг я увидел в глазах ее какую-то вспышку. Не знаю, подействовало ли мое внушение или она уже настолько обессилела, что не могла сопротивляться. Но выбора у меня не было. Пришлось рискнуть. Я тихонько отвел руку от ее лица. Ничего не произошло. Девушка изумленно уставилась на меня и не издавала больше ни звука.
— Со мной ты — в безопасности. Нам нужно покинуть парк. Я понесу тебя, — продолжал я успокаивать ее, пока поднимал на руки. Как только Вайолет оказалась у меня на плечах, я в одно мгновение перенесся из леса на какую-то улицу Лондона. Но я не остановился.
Все быстрее и быстрее я мчался по неровным булыжным мостовым, стараясь держать свой путь вдоль Темзы. Луна и звезды отражались на зеркальной поверхности воды. Мимо проносились какие-то закоулки и переулки, пока мы, наконец, не добрались до ярко освещенной и многолюдной части города. Даже в этот довольно поздний час публики на улице было так же много, как белым днем. Я решился перевести дух и нырнул под навес. Несмотря на липкую летнюю жару, которая не спадала даже к вечеру, дамы прогуливались с меховыми накидками на плечах, а мужчины — во фраках и цилиндрах. По обеим сторонам улицы тянулись освещенные тенты и навесы.
Я осторожно спустил Вайолет с плеча на землю. Мы так и стояли теперь посреди улицы друг напротив друга. Плотный поток прохожих огибал нас с обеих сторон.
И тут же Вайолет снова начала паниковать. Она чуть было не закричала, но я с силой удержал ее:
— Тихо-тихо-тш-ш-ш! — попытался я успокоить девушку и схватил ее за плечи. Несколько прохожих остановились поглазеть на нас.
— Послушай меня, — зашептал я, надеясь, что мой тихий, спокойный голос подействует на нее. — Ты в безопасности. Я твой друг.
Но она продолжала всхлипывать. Глаза ее покраснели и опухли, волосы свисали по обеим сторонам лица толстыми спутанными прядями.
— Ты в безопасности, — продолжал внушать я, стараясь не прерывать зрительный контакт.
Девушка наконец робко кивнула.
— Ты должна доверять мне. Ты сможешь, Вайолет? Помни, я — хороший человек. Ты сама это сказала. — Я пошарил в кармане и извлек из него белоснежный носовой платок, тот самый, что мы с Джорджем сегодня днем купили у портного. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
Я передал Вайолет платок, и она громко высморкалась. Зеваки, которые начали было собираться вокруг нас, стали расходиться по своим делам, окончательно убедившись, что мы не нарушаем приличия и не творим ничего противозаконного.
Я прекратил свой сеанс внушения, не желая воздействовать на сознание девушки ни секундой больше, чем это требовалось. Мне и так было стыдно, что я вынужден гипнотизировать ее. Она выглядела такой невинной, но я понимал, что действую для ее же пользы.
— С-с-стефан… — Вайолет все еще задыхалась от ужаса, и слова давались ей с трудом. — Все эти кровавые буквы… это послание… оно от убийцы? — В голосе ее снова появились истерические нотки. Она вот-вот могла сорваться на крик.