Потрясающая
Шрифт:
Ты поступила в Принстон, в конце концов.
Не то чтобы ты пойдёшь туда теперь.
Глаза Спенсер расширились.
– П-почему нет?
Табита криво и странно улыбнулась.
– Потому что ты мертва.
Затем она наклонилась и прикоснулась к глазам Спенсер, словно желая закрыть их.
– Попрощайся!
Спенсер вскрикнула, стараясь держать глаза открытыми и пытаясь освободиться от кожаных ремней.
Когда Спенсер вновь открыла глаза, она находилась в другой комнате.
Стены
Штатив капельницы и несколько жужжащих аппаратов стояли рядом с кроватью, измеряя её давление и пульс.
В пределах досягаемости был лишь столик для подносов с жёлтым пластиковым кувшином, её мобильный и 3 круглых белых таблетки.
На её хлопковой ночнушке была надпись СОБСТВЕННОСТЬ БОЛЬНИЦЫ ОБЩЕГО ТИПА ПРИНСТОНА.
Голос Табиты отразился в сознании Спенсер.
"Это из-за того, что ты сделала.
Что вы все сделали.
Она сказала, что ты поплатишься, и оказалась права".
Табита говорила о Гейл? Но откуда она и Гейл знали друг друга? Или она имела в виду Настоящую Эли?
Что ещё важнее, какого чёрта она делает в больнице? Всё, что она помнила - как блуждала по заднему дворику Плюща, слыша что-то из рощи.
Шаги... кто-то схватил её... а что потом?
Монитор запищал.
Как по заказу, в палату вошла медсестра в голубой униформе и махровой повязке на голове.
– А, Вы очнулись.
Медсестра посмотрела на аппараты, потом посветила в глаза Спенсер.
– Вас зовут Спенсер Хастингс, верно? Судя по водительскому удостоверению, Вы из Пенсильвании.
Знаете, какой сейчас день?
Спенсер моргнула.
Всё развивалось слишком быстро.
– Хм, воскресенье?
– Правильно.
Медсестра записала что-то в планшет с зажимом для бумаги.
– Ч-что со мной случилось?
– пропищала Спенсер.
Медсестра положила манжету для измерения давления на руку Спенсер.
– Передозировка опасной смесью наркотиков.
Нам пришлось промыть тебе желудок, примерно час назад.
– Что?
– Спенсер приподнялась на кровати.
– Это невозможно!
Медсестра вздохнула.
– Анализ крови был положителен на наличие марихуаны, риталина и ЛСД.
Анализ на токсины остальных 26 молодых людей с вечеринки оказался таким же, но они тоже продолжают говорить, что не имеют отношения к наркотикам.
Она закатила глаза.
– Жаль, что один из вас просто не признался, когда вас доставили.
Это бы сильно облегчило нам жизнь.
Спенсер облизала губы, они были настолько сухими, что болели.
Остальные с вечеринки тоже здесь?
– Все в порядке?
– Да, но вы все серьёзно перепугались.
Медсестра снова что-то записала, потом
– А теперь отдыхай, ладно? Твой организм через многое прошёл.
Дверь со щелчком закрылась, Спенсер снова осталась одна.
Она покрутилась в постели, чтобы удостовериться в том, что ноги не привязаны к кровати, как во сне.
Как все те другие наркотики попали в её организм? Не только в её, но и в тела других 26 ребят?
Спенсер закрыла глаза и подумала о странной распущенности, которая имела место быть на потлаке.
Как так много ребят разбились на пары и скрылись наверху.
Отличники стягивали с себя одежду и бегали голыми по дому.
Харпер стала безжалостно рушить то место, и остальные последовали её примеру.
Даже Спенсер делала то, что ей было несвойственно.
Всё пережитое было таким... ненормальным.
Странным.
– О, Боже, - выпалила Спенсер, сознание внезапно с треском прояснилось.
Это могло быть из-за пирожных? Ничего другого она не ела.
Она представила себе Рифера, предлагающего ей огромный пучок марихуаны и утверждающего, что это она очень мягкая и идеально подходит для выпечки.
Он улыбался ей, якобы совершенно добродушно и искренне, а потом сказал всю эту фигню про Плющ.
Может, в этом была его идея гражданского неповиновения.
Он придерживался атрибутов тех старых пердунов - был таким уравновешенным и скучным ограничителем.
Спенсер вывернула тело так, чтобы достать до мобильного на столике и набрала номер Рифера.
Через несколько гудков Рифер взял трубку, осторожно поздоровавшись.
– Ты чуть не убил нас, - зарычала Спенсер.
– Хм, прости, что?
– сказал Рифер.
– Мы всё в больнице из-за тебя! Ты действительно так сильно ненавидишь Плющ?
Пауза.
– О чём ты говоришь?
– Рифер, казалось, был в замешательстве.
– Я говорю об ЛСД и риталине, которые были в твоей мягкой травке, - сказала Спенсер сквозь зубы, ничего, что её пульс на мониторе повысился.
Ты добавил их, чтобы подставить нас, так?
– Погоди, погоди!
– прервал её Рифер.
Я не делал этой фигни.
И я конечно не добавляю подобное в свою травку.
Я дал тебе наиболее окультуренную марихуану, которая у меня только есть, Спенсер.
Клянусь.
Спенсер нахмурилась.
Рифер, казалось, был ошеломлён обвинением.
Он говорил правду? Кто-то ещё мог испортить пирожные? Всё же еда на вечеринке была у всех на виду—было не трудно посыпать какой-нибудь отравой блюдо с пирожными.
И Спенсер не упускала из виду ни травку, ни пирожные с тех пор, как испекла их прошлой ночью.