Потусторонние доказательства
Шрифт:
На дворе был апрель 1990 года, когда в нашей части появился прапорщик Зюзин. Он занял какую-то должность при автохозяйственном взводе. Несколько раз мы оказывались в компании за одним столом – вот и все, что нас объединяло. Его интересы с моими не пересекались. Из офицерской трепни до меня дошло, что этот человек появился здесь благодаря майору Шагирову, который отвечал за хозяйственное обеспечение нашей части. Ничего не скажешь – надежное крылышко.
Сентябрь 200…
Теперь у этого человека была
Май 1990
Этот майский день был ласковый, как сытая кошка. Теплый, солнечный и к тому же праздничный – 9 мая. Весь батальон отдыхал и только несколько человек собирались в караулы. Шестеро во внутренний, задачей которого была охрана части, и пятеро в караул № 2 на охрану складов со взрывчаткой. Начальником караула №2 был назначен прапорщик Зюзин. С ним отправлялись сержант Великанов и рядовые Аликнавичус, Рудокас и Сонин. Все солдаты были из моего взвода.
Я находился в казарме, в небольшом, бедно обустроенном кабинете замполита, когда дверь приоткрылась, и я увидел в ее проеме лысую голову рядового Рудокаса.
– Разрешите войти, товарищ старший лейтенант? – произнес он с характерным прибалтийским акцентом.
– Заходи Рудокас, что у тебя? – в моей интонации слышны были нотки неудовольствия. Я словно почуял, что этот визит несет в себе неприятность. В первую очередь я подумал о том, что солдат сейчас начнет жаловаться мне на старослужащих. Литовцы совсем не брезговали таким методом урегулирования отношений. Сказывался другой менталитет.
– Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант?
– Ну, выкладывай, Рудокас, что там у тебя?
Я оторвался от газеты и пристально посмотрел на солдата.
То, что я увидел, немного напугало меня. Лицо солдата было крайне бледным, почти белым. Его обескровленные губы торопливо шептали: «Не отправляйте меня в караул, товарищ старший лейтенант. Там что-то сегодня должно случиться. Я точно знаю. Что-то нехорошее. Я видел сегодня во сне, что убивают какого-то солдата. Ножом в сердце. И было много, много крови. Я боюсь, товарищ старший лейтенант. Со мной такое уже случалось, я видел во сне смерть – и она приходила, совсем скоро кто-то из знакомых мне людей погибал. Но такого страха, как сегодня, еще не было. Не отправляйте меня в караул, товарищ старший лейтенант, пожалуйста!»
Это был тихий, пронзительный, молитвенно-проникновенный крик о помощи. И я услышал его. Этот крик пробрался ко мне в сердце и заставил его биться в сумасшедшем ритме. От этого крика мой лоб покрылся испариной, а по спине пробежала волна страха.
– Успокойся, Рудокас, не стоит придавать снам столько много значения. В них лишь наши подсознательные страхи, не более того. Вот увидишь – все будет нормально. Все это ерунда. Снять тебя с караула я уже не могу. Через полчаса развод, сам понимаешь. Так что иди, успокойся, а я постараюсь разыскать для тебя что-нибудь успокоительное. А то совсем плохо выглядишь.
Он опустил голову. Постоял так несколько секунд и каким-то медленным, обреченным шагом вышел из кабинета. Секунды, в течение которых еще сохранялась надежда на понимание, неспешно растворились.
Примерно через час «Урал» увез очередную смену в караул № 2.
Для большинства солдат кульминацией этого дня стал вечерний просмотр в клубе киноленты «Греческая смоковница». Как такой фильм попал к нам в часть – лучше спросить у киномеханика, хитрого и изворотливого узбека Касимова, который подбирал репертуар по своему вкусу. Яркий мир Голливуда только еще входил в нашу жизнь – поэтому все солдаты, независимо от призыва, смотрели на экран обалдевшими глазами, не вполне еще веря, что теперь и у нас вот так запросто можно посмотреть на экране на красивых голых баб. Все мы были заложниками своего времени, все мы выросли в стране, где цензура очень ревниво заботилась о том, что нам можно, а что нельзя, пресекая на корню легальное распространение фильмов такого рода. Но теперь шлюзы были открыты. И мир Голливуда нахально врывался в наши сердца, удивляя, завораживая, заставляя совсем по другому смотреть на мир.
– Товарищ старший лейтенант, вас срочно вызывает дежурный по части. – совершенно отчетливо услышал я справа от себя голос рядового Гулькина. Не повезло парню, попал сегодня во внутренний караул и лишился возможности посмотреть фильм.
– Хорошо, иду. – Недовольно сказал я. – Что случилось то, не знаешь?
Гулькин пожал плечами. В это время на экране шла очередная эротическая сцена. Солдат с интересом уставился на экран, не в силах оторваться.
– Пойдем, Гулькин. Служба есть служба, никуда не денешься. Еще успеешь насмотреться. Теперь этого у тебя никто не отнимет.
И мы вместе поспешили в дежурку.
В тесном помещении дежурки стоял тяжелый гул голосов – собравшиеся офицеры обсуждали какое-то важное происшествие.
– Машина с двумя тоннами взрывчатки куда-то запропа
стилась. – Ввел меня в курс событий дежурный по части, капитан Синичкин. – Со склада выехала, а на объекты не прибыла. По всем раскладам два часа назад должна была прибыть на шахту № 15, а ее там в глаза не видели. Бригадир смены на шахте позвонил своему начальству, то связалось с карьером, но и туда машина не заезжала. Самое странное, что и наш парень из сопровождения не отзывается по рации. Чёрте знает, что происходит!