Потусторонним вход воспрещён
Шрифт:
– Собирайся, – сказала я. – Сегодня гуляешь со мной.
В кухне я подцепила со стойки для фруктов зеленое яблоко, обтерла его о штанину и с наслаждением впилась зубами в упругий сочный бочок.
Васька сидел на подоконнике, неподвижный и оттого похожий на садовую фигурку. На мои шаги он не обернулся, а продолжил наблюдение за птицами. Мне всегда казалось, что кот – самое спокойное и мудрое существо в доме.
– Шел бы лучше к своей тезке, проконтролировать одевание на прогулку.
Кот вяло мяукнул, будто отмахнулся. Рыжим
Уже при параде. Только куртки с ботинками и не хватает.
Я фыркнула: умеет же быстро собираться, когда надо.
– Пойдем?
Сестра недоверчиво и требовательно смотрела на меня. Точно я обязана мгновенно все бросить и побежать, раз она, такая умница, успела приготовиться быстрее обычного.
– Теперь я буду есть. Я вообще-то с работы. – Мне захотелось потянуть время.
– А когда мы пойдем на речку? К чайкам.
– Какая это тебе «речка»? Ты видела, какая она огромная?
– Ну пойдем уже! – Лиска упрямо топнула ногой. – Ты обещала.
Я невозмутимо пожала плечами и демонстративно медленно откусила яблоко. Сестра насупилась:
– Я маме позвоню. И скажу, что ты специально меня дразнишь. И не хочешь никуда.
Ну, насчет «не хочешь» она недалеко ушла от истины.
– Не позвонишь. – Я хитро прищурилась, собираясь немного пошутить. – Я твой мобильник спрятала. Уберешься в комнате и позвонишь. Заодно расскажешь, какая Марго злая и заставляет тебя собирать раскиданные игрушки. Можешь приступать прямо сейчас.
Лиска надулась, но сдержала слезы. Убежала к себе.
Я усмехнулась, довольная методом воспитания. Доела яблоко, нарочно неторопливо полистала соцсети, проверяя сообщения. Друзья писали, что соскучились, и скидывали фотографии с прошедшей тусовки. Я глядела, как Серёга катает Карину в магазинной тележке, и меня грызла зависть.
Погасив экран и выбросив в мусорное ведро огрызок, я поднялась из-за стола и пошла к сестре. Из комнаты не доносилось ни звука. Может, правда прибирается? Я тогда сильно удивлюсь.
Я толкнула плечом дверь и вошла.
Игрушки валялись на полу, как и прежде. Но что-то изменилось. Зловещая пустота царила в детской. Балконная дверь была распахнута настежь, стекло отодвинуто. Ветер яростно трепал розовую занавеску. Та подпрыгивала и взметалась к потолку, потом снова безжизненно опадала, пока порывы не принимались терзать ее с новой силой.
По ногам скользнул холод. Сердце екнуло. Видимо, холодок непонятным образом пробрался и в него.
Зачем сестра открыла окно?
– Василиса, – негромко позвала я. Никто не ответил.
Может, она в ванной?
Я метнулась в коридор, заглянула во все укромные уголки, проверила шкаф, под кроватями и в спальне родителей.
– Василиса, если мы играем в прятки, то это не смешно! Выходи! Мы хотели пойти на набережную.
Никакого ответа.
Черт! Я снова рванула к окну. Перевесилась
Чертыхаясь, я вылетела из квартиры. Проклиная медленный лифт, спустилась и выбежала из подъезда на задний двор, куда выходили Василискины окна.
За домом рос газон с низкими кустиками. Замирая, я осмотрела на нем каждую травинку. С трудом удержалась, чтобы не посмотреть под ветками кустов. Василиски не было…
Глухое отчаяние толкнулось в груди, заполонило легкие, оставив сковывающий тело вакуум. Не понимая, что происходит, я хватала ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, но не могла дышать.
Мимо проходила женщина с продуктовыми пакетами.
– Извините, – цепенея от смущения и неловкости, произнесла я. – Вы случайно не видели здесь девочку? В серых вельветовых штанах и кофточке. Розовой.
Женщина неопределенно пожала плечами:
– Нет. Может, она на площадке?
Я снова припустила бегом. Детская площадка перед подъездами пустовала. Удивительно. Сейчас же каникулы! Куда подевались все дети?
Но мысль пронеслась на краю сознания, я не стала цепляться за нее. На смену отчаянию пришла почти невесомая надежда. Вдруг я где-то пропустила? Вдруг сестра действительно решила поиграть в прятки?
К счастью, лифт по-прежнему стоял на первом этаже, иначе бы я не выдержала ожидания. Квартира встречала распахнутыми объятиями – уходя, я совершенно забыла о двери. Я еще раз прошлась по комнатам. Звала, просила, извинялась, кричала, ругалась, что так шутят над близкими только бессердечные чудовища.
В конце концов меня настигло осознание: сестры дома нет. Взаправду нет. Я упала на диван в гостиной и беззвучно заплакала.
Что теперь делать?
Лампа над кухонным островком еле слышно стрекотала, как если бы в квартире завелся сверчок. Ее ярко-оранжевый свет падал на раскиданные по столешнице бумаги.
Моложавый оперуполномоченный Ряженый нелепо теребил усы и хмурился, с неохотой заполняя графы в отчетном листке. Он походил на поручика Ржевского из известных анекдотов и почему-то сразу мне не понравился. Его напарница – голенастая брюнетка с конским хвостом на затылке – осмотрела комнату Василиски, а после безучастно следила за опросом в кухне, периодически поглядывая на часы и поджимая губы.
Едва эти двое показались на пороге квартиры, слабенькая надежда, теплившаяся внутри меня, потухла окончательно.
– Почему ты уверена, что твоя сестра упала из окна? – скрывая усталость, проговорил суженый-ряженый.
Время подходило к восьми вечера. Через широкие окна в кухню заглядывали асфальтово-серые неуютные сумерки.
– Я не видела. Я сидела на кухне. А когда зашла в комнату, окно было распахнуто.
– И ты не заметила ничего подозрительного? Как она самостоятельно открывает дверь?