Поучения Серафима Саровского
Шрифт:
Отеческое благословение отца Серафима обрадовало женщину, а предсказанное им наказание ее мужу, в случае неисправления его, сильно смутило ее. Не раз после того рассуждала она с домашними и знакомыми своими о простом, но странном подарке отца Серафима; но никто из них не мог растолковать его значения. Наконец наступил страшный час, в который как значение подарка объяснилось, так исполнилось и само предсказание отца Серафима. В один день небо отовсюду начало покрываться страшными громовыми тучами, и к вечеру собралась ужасная гроза. Весь народ в Кадоме обратился с молитвою к Богу.
Стала молиться также вместе со своим мужем и женщина, бывшая у старца Серафима, между тем как двое маленьких детей ее спали в это время один подле окна, а другой несколько подальше. Вдруг сильный удар грома разразился
Между тем ни дети, спавшие почти близ самого окна, ни опоры карниза в окне, ни мать, молившаяся возле своего мужа, нисколько не были задеты этим самым ударом. После того бедная женщина вспомнила слова отца Серафима и поняла все значение странного его подарка.
Однажды некий помещик, желая получить благословение отца Серафима, приехал в его обитель. Он объяснил, что уже раз был в Сарове, но не сподобился видеть старца. Все видели, как он во время обедни на коленях и со слезами молился пред образом Божией Матери, а потому предполагали, что этот помещик – благочестивый человек.
Отец Серафим был в пустыне, и помещику дали провожатым одного послушника, который, подойдя и благословясь, доложил старцу, что такой-то помещик желает его благословения. Но отец Серафим, вместо благословения, ответил: «Я умоляю тебя, именем Господним, чтобы ты и впредь бегал таких людей; этот человек – притворщик… Он самый несчастный, самый потерянный человек…» Нечего делать, послушник вернулся к помещику с отказом и понемногу объяснил причину нежелания старца видеть его. Тогда помещик зарыдал и признался, что действительно его душа исполнена самых нечистых чувствований.
В 1830 году прибыла в Саров одна больная. Она страдала водяной болезнью, тело у нее все опухло и пожелтело, расслабление чувствовалось в такой степени, что она с большим трудом достигла Сарова. На дороге два раза останавливалась и однажды так была слаба, что в нижегородском женском монастыре ее уже напутствовали к смерти. По прибытии в Саров пришла она в числе других посетителей в келейные сени отца Серафима и села позади других. Старец же, раздвинув толпу посетителей, подошел прямо к ней, протянул ей руку, приняв от нее полотенце ее рукоделья, трижды утерся им и, сказав: «Иди, радость моя, за мною…» – привел ее в свою келью. Здесь он благословил ее, дал просфоры со святой водой и, отпуская от себя, сказал: «Завтра мы с тобою увидимся».
На другой день старец принимал посетителей в ближней пустынной келье, около своего источника. Он вышел к ним в полумантии с зажженной в руках свечой, начал благословлять всех, говоря каждому потребное на пользу души. После всех подошла к нему и больная. Взглянув на нее, он сказал: «Ты, матушка, очень нездорова?» – и потом, благословляя, продолжал: «Поди умойся в ключе и напейся – и будешь здорова». Больная отвечала:
«Уж я пила, батюшка, и умылась, когда пришла сюда». Тогда он сказал опять: «Возьми, матушка, возьми воды-то из ключа с собой, пей и умывайся, и тело-то омой: Апостолы Христовы исцелят тебя, будешь здорова». А так как при ней не было сосуда, в котором можно бы унести воды с собою, то старец вынес ей из своей кельи небольшой кувшинчик и повторил как при сем случае, так и после возвращения с водою прежние слова свои.
Возвратившись в гостиницу, больная тотчас же исполнила во всей точности совет старца; на другой день она встала с постели совершенно здоровою. Вода из нее вытекла, опухоль уничтожилась, боль стихла, возвратилась крепость сил; лицо покрылось естественной белизной. Больная точно переродилась, и те, которые видели ее еще накануне утром, почти не узнавали ее.
Перед отправлением в обратный путь отец Серафим прислал ей и двум ее спутницам вместе с благословением: выздоровевшей – палочку с клюкой, одной из спутниц – палочку же с четырьмя отростками, а другой – простую палочку. Последствия показали, что с каждым из этих знаков соединялось особое значение, которого в то время они не поняли.
Т. В. Баринова в бытность свою у отца Серафима жаловалась ему на свою болезнь, а у ней на руке был непроходимый лишай, и вся рука была обвязана. Батюшка Серафим приказал ей вымыть руку водой из источника. Женщина сперва подумала: «Ах! Как я это сделаю, если и от малейшего прикосновения сырости болезнь моя усиливается?» Однако же на сей случай она не затруднилась оказать послушание и свою руку умыла. Тотчас же как бы чешуя слезла с руки ее вместе с кожей, и с тех пор руки ее были чисты.
Один крестьянин рассказывал, что он в 1831 году, почувствовав в себе признаки холеры, тотчас же побежал к отцу Серафиму просить помощи и едва-едва мог доползти до его кельи. Старец приложил его к образу Божией Матери «Умиление», напоил св. водой и дал вкусить несколько частиц от просфоры. Больной немного поуспокоился. Потом старец велел ему обойти кругом монастыря и, зайдя в собор, помолиться в нем. «Там, – сказал он, – милосердие Божие исцелит тебя». Крестьянин все это исполнил и, по милости Божией, возвратился в гостиницу совершенно здоровым.
Молитвы старца Серафима были так сильны перед Богом, что есть примеры восстановления болящих от одра смерти. Так, в 1829 году сильно заболела жена Алексея Гурьевича Воротилова, жителя Горбатовского уезда. Воротилов же имел большую веру в силу молитв отца Серафима и поэтому тотчас же отправился в Саров и, несмотря на то что приехал туда в полночь, поспешил к келье отца Серафима. Старец, как бы ожидая его, сидел на крылечке кельи и, увидавши, приветствовал его сими словами: «Что, радость моя, поспешил в такое время к убогому Серафиму?» Воротилов со слезами рассказал ему о причине поспешного прибытия в Саров и просил помочь болящей жене его. Но отец Серафим, к величайшей скорби Воротилова, объявил, что жена его должна умереть от болезни. Тогда Алексей Гурьевич, обливаясь потоком слез, припал к ногам подвижника, с верою и смирением умоляя его помолиться о возвращении ей жизни и здоровья. Отец Серафим тотчас погрузился в умную молитву минут на десять, потом открыл очи свои и, поднимая Воротилова на ноги, с радостью сказал: «Ну, радость моя, Господь дарует супружнице твоей живот. Гряди с миром в дом твой».
С радостью Воротилов поспешил домой. Здесь он узнал, что жена его почувствовала облегчение именно в те минуты, когда отец Серафим пребывал в молитвенном подвиге. Вскоре же она и совсем выздоровела.
Одному саровскому брату подумалось, что уже близок конец мира, что наступает великий день второго пришествия Господня. Вот он и спрашивает о сем мнения отца Серафима.
Старец же смиренно отвечал: «Радость моя! Ты много думаешь о Серафиме убогом. Мне ли знать, когда будет конец миру сему и наступит великий день, в который Господь будет судить живых и мертвых и воздаст каждому по делам его? Нет, сего мне знать невозможно». Брат в страхе упал к ногам прозорливого старца. Серафим же ласково воздвиг его и продолжал говорить так: «Господь сказал Своими пречистыми устами: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только отец Мой один; но, как было во дни Ноя, так будет и в пришествии Сына Человеческого» (Мф., 24:36–37)». При сем старец тяжко вздохнул и сказал: «Мы, на земле живущие, много заблудили от пути спасительного, прогневляем Господа и нехранением св. постов; ныне христиане разрешают на мясо и во св. четыредесятницу и во всякий пост; среды и пятницы не сохраняют; а Церковь имеет правило: не хранящие св. постов и всего лета среды и пятницы много грешат. Но не до конца прогневается Господь, паки помилует. У нас вера – Православная Церковь, не имеющая никакого порока. Сих ради добродетелей Россия всегда будет славна и врагам страшна и непреоборима, имущая веру и благочестие в щит и во броню правду: сих врата адова не одолеют».