Поваренная книга волшебной академии
Шрифт:
— Там чего только нет, — вздохнула Анжелина. — И не смотри на меня, как голодный котенок, я детей к такому не подпущу.
— Мы не дети! — хором заявили Кетти и Тао, но Анжелина осталась непреклонна.
Как раз после обеда, домывая вместе с домовыми посуду, я выглянула в окно и увидела, как двое здоровяков в темно-серой форме министерства магии волокут несколько ящиков по дороге к замку. Анжелина и Джон встречали их, кутаясь в плащи — дождь и не думал останавливаться. Вот ректор поднял одну из крышек, и я увидела, что ящик наполнен чем-то желто-рыжим. Один из домовых прищурился и сказал:
— Это
— Никогда о таких не слышала, — призналась я.
— Еще бы ты о них слышала! — рассмеялся домовой. — Это военные артефакты, они пушки усиливают. Секретное дело! Вот их миррин Анжелина теперь отчистит, поправит, а министерство снова заберет.
Несколько часов прошли спокойно. Мы с домовыми трудились над заготовками к ужину — лапшой с креветками и овощами в пергаментных гнездах, и все было спокойно, пока я вдруг не поняла, что ноги трясутся.
Я испуганно посмотрела по сторонам и увидела, что тут не только мои ноги — тут все, что было на кухне, наполнила мелкая дрожь. Приплясывала посуда на столах, сковородки на окне, вилки и ложки в коробочках после мойки, дрожали домовые и специи в пузырьках, тряслись ножки у табуретов, медленно раскачивалась лампа в углу.
«Землетрясение», — с ужасом подумала я, вцепившись в край стола, и тотчас же вспомнила, что в этом регионе королевства не бывает землетрясений. Кто-то из домовых издал встревоженный писк и все прекратилось. Зато я почувствовала неприятное давящее чувство в груди и, не отдавая себе отчета в том, что делаю, бросилась бежать из кухни.
Что-то произошло. Что-то очень плохое.
«Только не Джон, — крутилось у меня в голове, слезы подступали к глазам, и я неслась по коридору, расталкивая студентов и не понимая, куда бегу. — Пожалуйста, только не Джон. Пусть с ним все будет в порядке!»
Я не знала, кого об этом прошу. В груди разливался огонь, дрожь снова наполняла мое тело, и мне было ясно: если с ректором что-то случилось, мне будет плохо. Даже хуже, чем было, когда бабушка умерла.
Понятия не имею, почему я прибежала в лабораторию — небольшую, очень чистую, в которой никогда не была. Вдоль стены громоздились ящики, раскрыв пасти и показывая содержимое — сердоликовую и агатовую галтовку, которая казалась сгустившимся пламенем. Анжелина лежала на полу, беспомощно раскинув руки. Ее глаза были закрыты, лицо наполняла смертная бледность, от головы с пугающей неторопливостью растекалась лужа крови. В безжизненно разжавшейся руке лежал сердолик — молочно-желтый, с кровавыми прожилками в глубине, и я как-то сразу поняла, что это он во всем виноват. Это из-за него все в замке затряслось, это из-за него Анжелина сейчас лежит на мраморе пола, словно сломанная и выброшенная кукла. Я толкнула ее руку, отбрасывая камень, и в ту же минуту меня оттащили в сторону.
Джон упал на колени рядом с Анжелиной, похлопал ее по щекам. В лаборатории сразу сделалось тесно — вбежал Виктор, за ним вошли мирры Блюме и Финкельман, на ходу открывая свои ящички с лекарствами. В коридоре толпились студенты, и я увидела лицо Тао — такое же побелевшее, мертвое. Он смотрел на Анжелину, не веря в то, что с ней могла случиться беда. Его переполняло такое отчаяние, что чинский принц едва сдерживал слезы. Сейчас, когда он не мог
Я вдруг поняла, что сейчас разревусь.
— Тот камень? — спросил Виктор, указав на отброшенный сердолик. Я кивнула и ответила:
— Да, он был в руке… я его оттолкнула.
Кажется, только сейчас Джон понял, что я тоже здесь — повернулся, посмотрел на меня, и в его потемневших глазах я увидела далекий отблеск того же чувства, которое сейчас наполняло Тао.
Нет. Нет, не может быть. Мне показалось.
— Повезло же вам, миррин Морави, — негромко сказал Джон и нервным порывистым движением запустил руку в волосы и потянул пряди. — Нет, ну какие же уроды! Я же говорил: не присылать нам камни гром-джа!
Я понятия не имела, что это за камни гром-джа, но от названия веяло чем-то отвратительным. Перед внутренним взглядом предстало изрытое взрывами поле битвы, затянутое молочно-желтым туманом, и не было там никого, кроме мертвецов, так же беспомощно раскинувших руки. Блюме плеснул в лицо Анжелины чем-то зеленоватым из склянки, она содрогнулась всем телом, и я увидела, как дрогнули и раскрылись ее губы.
— Жива, — с облегчением выдохнул Виктор. Финкельман кивнул и извлек из коробки лупу с десятком линз. Когда он навел ее на Анжелину, то все стекла налились тревожным красным свечением.
Джон понимающе качнул головой, словно не ожидал ничего другого. Я стояла, боясь пошевелиться. Анжелина дышала, ее лицо теряло восковую мертвенную белизну, но что-то все-таки было не так.
— Что с ней? — спросил Тао. — Мирр ректор, что…
Джон недовольно покосился на него, но выгонять не стал, просто ответил:
— Камни гром-джа рассыпают людей в пепел. Анжелина сильная волшебница, она смогла быстро поставить блок, но… — он сделал паузу, глядя на нее с такой тоской, что мне сделалось жутко. Непередаваемо жутко. — Камень высосал ее магию до капли. Теперь она умирает.
Тао провел ладонями по лицу. Шагнув в лабораторию, он уверенным движением закрыл за собой дверь и негромко, но отчетливо проговорил:
— Я отдаю мою магию, мирр ректор. Возьмите ее, возьмите все. Пусть только Анжелина живет. Я знаю, есть способы.
В лаборатории воцарилась потрясенная тишина. Все преподаватели смотрели на Тао, словно на безумца — да он сейчас и выглядел, как безумец. В нем сейчас было столько героизма и любви, что я невольно подумала: как же хорошо, когда есть такие люди. Может быть, и я однажды встречу того, кто будет любить меня с такой самоотверженной силой.
— Совсем дурак? — спросил Джон, не сводя глаз с принца. Тао кивнул.
— Дурак. Пока вы это выясняете, она может умереть, — его голос дрогнул, и Тао прошептал: — Что же вы все молчите, ее спасать надо!
— Твой отец тебя убьет, — сказал Джон, и я вдруг поняла: он сейчас подумал о том же, о чем и я несколько мгновений назад. Мы все увидели настоящую любовь и хотели сейчас прикоснуться к ее свету.
— Пусть убивает. Я все равно не буду без нее жить.
Блюме вздохнул.
— Мирры, нам и правда лучше не терять времени. Джон, мы можем пойти в твою лабораторию? Там больше света, чем здесь.