Повелитель баталий

Самаров Сергей Васильевич

Старший лейтенант Станиславский, в отличие от начальника штаба бригады подполковника Верходанова, не имел подробной и конкретной информации о моем отце, знал только о его поездке в США. Иначе он не спрашивал бы. Видимо, начальник штаба делился информацией с командирами взводов точно так же, как они с нами. Наверное, это не вопрос недоверия, а система, при которой все стараются меньше говорить, но больше знать. Нормальное состояние для подразделения армейской разведки. Честно говоря, я сам себя многократно ловил на мысли о том, что сам действую точно так же.

Это было не подражание, а общий всепроникающий дух разведывательного подразделения.

Психологам и социологам давно уже известно, что такое духовное тело общества. Оно существует при любом количестве персонажей, от двух человек, сидящих за столом, до праздничной толпы, собравшейся на городской площади. Умелые ораторы всегда ловко пользовались этим понятием. Сперва некое действие, слово, приказ, привычка, убеждение или что-то еще проникает в одного человека, потом овладевает другим, дальше идет уже по цепочке. Так Гитлер, которого все считали прекрасным оратором, сумел повлиять на самую цивилизованную нацию Европы.

Точно так же, основываясь на этом принципе, действует и паника. Когда в толпе побежит всего один человек, сильно чем-то напуганный, следом за ним бросятся и другие, проникнувшись его духом. Дух общества вездесущ. Он присутствует везде, в том числе и в армии.

Я тоже стал уже проникаться духом разведывательного подразделения. Те люди, которые служат там давно, основательно пропитаны им. Значит, не стоит обижаться на старшего лейтенанта Станиславского за то, что он не делится с нами информацией. Он ведет себя как обычный офицер подразделения армейской разведки.

Планшетник опять тихо звякнул, словно кто-то, придерживая рукой гонг, аккуратно тронул его молоточком. На сей раз и в самом деле пришло сообщение от командования. Я запустил программу-шифратор.

Сообщение было коротким. Я, показывая свою скромность и образцовую военную дисциплину, читать его не стал, сразу позвал Станиславского. Тот уже шагнул в мою сторону, но на половине пути остановился и прижал пальцем наушник, слушая какие-то переговоры. Потом командир взвода вытащил из кармана рацию с микрофоном, не стал прицеплять его к воротнику и что-то сказал на грузинском языке, который для меня, да и, конечно же, для младшего сержанта Чубо, был не более понятен, чем китайский.

Разговор Станиславского с неизвестным нам собеседником длился не так уж и долго. Старший лейтенант откровенно смеялся над ним и, похоже, получал от этого немалое удовольствие. Даже не зная языка, можно было легко уловить насмешливость его тона. Да и выражение лица нашего командира взвода говорило о том же. Потом Станиславский отключил микрофон и убрал его в карман вместе с рацией.

– Майор Хортия опять объявился, – сказал наш офицер. – Представитель службы безопасности Грузии. Он предлагает нам сдаться, не оказывая сопротивления.

– А почему «опять»? – не понял я.

– Вас не было рядом. Я с ним уже беседовал.

– И что он?..

– Обещает поймать нас и тогда уже оторваться за потраченные усилия и время

по полной программе. Он очень, кстати, удивился, когда узнал, что его бойцов, посланных в погоню за нами, уже не существует. Меня весьма интересовало, с кем этот герой собирается догонять меня и вас. У него под рукой осталось не больше трети бойцов от былого их числа. Он рассчитывает на самого себя или на пьяных американцев? Моя осведомленность майора, кажется, неплохо стукнула по голове. Он даже больше не стал мне угрожать.

– А вы, товарищ старший лейтенант, не подставили себя, ведя такой разговор? – спросил младший сержант Чубо.

Младший сержант уловил артистическое настроение старшего лейтенанта. Артисты, как известно, любят покрасоваться даже без причины, не говоря уже о моментах, когда таковая есть.

Старший лейтенант, к моему удивлению, ответил, чего раньше обычно не делал:

– Не подставил ни себя, ни вас. Я предложил ему попробовать догнать нас. Назначил встречу послезавтра, в летнем кафе, расположенном в центре Владикавказа. Там хорошо лобио готовят. Я пробовал. Посоветовал этому майору поторопиться, потому что путь до Владикавказа долгий и трудный. Придется ему ползком через всю Южную Осетию перебраться, а потом и через Рокский тоннель, чтобы не заметили, под днищем какой-то машины ехать.

– Мы что, во Владикавказ двинем? – наивно удивился я, привычный к тому, что старший лейтенант Станиславский обычно говорит правду. – А мне лично в Каспийске понравилось. Там ветер с воды, морем пахнет.

– Вот и продолжай держать нос по ветру. Встреча во Владикавказе предполагает направление нашего движения в сторону Цхинвала. Пусть этот майор туда бежит и догоняет горный ветер. Я не уверен, что он двинет в том направлении, но все же!..

Станиславский протянул руку, принял от меня планшетник. Он прочитал сообщение, сразу удалил его и даже плечами передернул от возмущения.

– Неужели они в Москве думают, что мы не проводим учения на территории своей бригады?!

– Изменение задания?.. – Чубо всегда хорошо чувствовал настроение командира и улавливал моменты, когда тот может ответить на нескромный вопрос.

– Нам предлагают захватить кого-то из американцев и доставить его в Россию!

– Хорошенькое дельце! – отреагировал Володя. – А если он не пойдет? На своем горбу нести? Вдруг попадется тяжелый или пьяный? Не дай бог, опять начнется преследование!..

Про запах спиртного, идущий от американца, сидевшего в машине, которой мы устроили аварию, Чубо говорил уже не раз. Я даже подумал, что младший сержант неравнодушен к выпивке. Или же у него отец здорово заливал за воротник, и Володя в детстве насмотрелся.

– И расстояние-то до границы!.. – напомнил Чубо.

Мы по большому счету к приказу всерьез не отнеслись, только поддержали мнение старшего лейтенанта. Но ему этого хватило, чтобы вспомнить про субординацию.

– Если приказано, значит, должны сделать, – заявил он. – Можем или нет, а выполнить обязаны. Не верю, что не сможем! Нужно только постараться.