Повелитель Человечества
Шрифт:
Тяжёлый цепной меч обрушился коленное сочленение машины, разновидность жестокого оружия, которое легко прижилось в самых грубых легионах, способное разодрать бронированного человека пополам. Искры дугой ударили из места, где быстро вращавшиеся зубья встретились с марсианским металлом. Архимандрит даже не успел убить нападавшего. Пожиратель Миров в красном доспехе рухнул без головы от взмаха копья кустодия.
Машина, экзекутор-принцип сил Марсианских Механикум в паутине, исполняла свою роль с расчётливым рвением. В жизни в плоти он ковал оружие, вселяя дух и цель перед отправкой на священную войну. Теперь он сам стал оружием. С каждым убийством магос-домина Иеронима
Архимандрит стал вознесением. Не верховной жрицей Несозидающего бога, а его аватаром.
Архимандрит делал только то, что нужно было делать. Он присоединился к Великой Работе и установил связь с целой армией Механикум. Теперь он видел их глазами, получил доступ к их шаблонам мышления и вёл их в бой.
< Дом. >
Он нараспев произносил это слово в ноосферу, метацифровую сеть инфопотоков, доступную только для рождённых на Красной Планете и получивших высококлассную аугметику. Его сообщение содержало коды, уравнения и координаты возрождённых литейных и мануфактур на плато, где развернулись грандиозные сражения между кузнями.
< Дом, > вещал он для тех, кто был способен услышать, внушая саму концепцию в разумы обладавших сознанием лидеров Механикум.
Многие из них и сами пели в ответ:
< Дом! > и < За генерал-фабрикатора Кейна! > Но ещё больше пели хором вслух, выкрикивая боевые кличи из аугмитов в лицо врагу.
Архимандрит обращал особое внимание на кустодиев. Становилось всё более и более очевидным, что легио Кустодес не являлись единой армией. Воины сражались без всяких построений или порядка на уровне легиона и даже на уровне отделений. Каждый являлся отдельной личностью среди других отдельных личностей, его сопровождали собственные ремесленники и трэллы арсенала, последние перезаряжали копья стражей по первому требованию кустодия.
Их звания казались неформальными, данью уважения ветеранам и искусным воинам, а не частью жёстко соблюдаемой командной структуры. Немногие из них, даже трибун Эндимион или такие же префекты, как Диоклетиан Корос, вообще отдавали приказы.
Они просто направлялись туда, где бои были самыми ожесточёнными и убивали в тишине.
И всё же единство было. Единство в цели, если ни в чём ином. Несмотря на отсутствие строя и длину вращавшихся клинков, они никогда не мешали друг другу и не переходили путь воинам вокруг себя. Превосходные рефлексы, намного превосходящие в генетическом искусстве легионеров, давали им талант, на достижение которого человеческим солдатам и даже космическим десантникам требовались годы повторяющихся тренировок. И всё же Десять Тысяч были в этом мастерами. Архимандрит наблюдал, как они кружатся и убивают, как их энергетические клинки проходят в ладони от соседнего золотого воина, но никогда не угрожают жизни другого кустодия. Каждый из них существовал в своём собственном мире и был сам себе полководцем.
И это было далеко не всё. Изучение архимандрита выявило неизменную защитную направленность в начальных ударах каждого поединка. Сначала эта видимая пассивность первых секунд казалась бессмысленной, но дальнейший анализ показал правду. Каждый кустодий тратил эти драгоценные секунды, изучая противника и адаптируя свой стиль боя, а затем наносил смертельный удар. Они могли мгновенно сокрушать врагов за счёт превосходства в силе, скорости и вооружении. Вместо этого они учились в каждой схватке без исключения.
Ра Эндимион служил примером этого. Он парировал
“Телохранители, – размышлял архимандрит. – Преторианцы”. Вот что было их целью, в конце концов. Не выигрывать войны, но познавать и уничтожать врагов своего повелителя, не позволяя причинить Ему вред. Сколько тысяч часов пикт-записей изучали Десять Тысяч на каждом завоёванном или приведённом к согласию мире? Их жизни, конечно, состояли из вечности подготовительного служения, изучения одного врага за другим ради того, чтобы находиться на пике физического уровня своих стандартных тренировок, если они когда-нибудь столкнутся с ним в бою.
Сверхъестественные реакции позволяли им блокировать болты и лазерный огонь, отклоняя вращавшимися копьями, но их всё равно можно было убить. Архимандрит лично видел это. Их могли взять числом или расстрелять, когда они уже сражались в ближнем бою.
Машина направилась к Ра, орудия на плечах самостоятельно отслеживали цели, закладывая уши протяжным воем марсианских волкитных лучей и более громким отрывистым грохотом болт-пушек “Мститель”. На периферии зрения светились символы подачи боеприпасов и индикаторы энергии. Они вспыхнули со священным уменьшением, став молитвой самому Несозидающему богу. Бронированный энергетический реактор на спине кипел, непрерывно перекачивая плазму. Сердце искусственного солнца питало оружие и интеллект машины. Война никогда не была настолько святой.
Особенно храбрый легионер прыгнул на архимандрита с крыши мчавшегося “Носорога”. Машина схватила кричащего мечника в воздухе и удерживала, пока струи пламени из огнемёта в запястье сжигали пойманного дурака. Всё это время архимандрит стрелял из установленного во второй руке двуствольного энергетического оружия – одного из самых драгоценных подарков Аркхана Лэнда – извергая потоки искусственного синтеза.
< За Священный Марс! > скандировал он кодом, изливая свой восторг в ноосферу. < Дом! >
Они сражались на восходящих улицах между немыслимыми башнями. Силуэты уничтоженных демонов проступали на эльдарских зданиях, их изображения выжигались на призрачной кости оружием архимандрита.
Они атаковали с неба столь же часто, как и поднимались с земли – существа падали с панорамы города над наступающими имперцами. Болезненные твари карабкались на башни, чтобы спрыгнуть, упасть и взорваться с хлопком разорванной кожи, словно биологические бомбы; крылатые ободранные существа, отдалённо напоминавшие птиц, спускались на гнилых крыльях, прорываясь сквозь разряды лазерных пушек гравитационного “Налётчика” и массированную стрельбу копий стража. Шпили из призрачной кости вокруг архимандрита гудели с почти металлическим резонансом каждый раз, когда их гладкие стены поражал случайный огонь.
Машина подсчитала, скольких она убила, и приказала по ноосфере новым боевым сервиторам и скитариям начать выдвижение в туннели под городом. Количество отступавших воинов Механикум искусно увеличивалось, незаметно превышая прогнозируемые цифры, предоставленные архимандритом Десяти Тысячам. Не последовало никаких загруженных запросов, отмечавших это несоответствие. Никакого негодования или любопытства на изменения в цифрах. Кустодии и Сёстры Тишины продолжали сражаться, не обращая внимания.