Повелитель демонов из Каранды
Шрифт:
– Я не верю вам, Бельгарион! – почти прокричал мертвенно побледневший Закет.
– Таур-Ургас мертв, – устало произнес Гарион. – Ургит имел возможность в этом убедиться, так как самолично перерезал ему глотку и засыпал землей. Он также утверждает, что убил всех своих братьев – настоящих сыновей Таур-Ургаса, – чтобы обеспечить безопасность своего трона. Теперь, думаю, в мире не осталось ни капли ургасской крови.
Закет зло сощурился.
– Это подвох. Вы в союзе с Ургитом и несете эту чушь для того, чтобы спасти ему жизнь.
«Используй
«Как?»
«Сними его с рукояти меча и возьми в правую руку. Камень покажет Закету ту правду, которую он должен знать».
Гарион поднялся.
– Я хочу показать вам правду. Вы будете смотреть? – обратился он к взволнованному маллорейскому императору.
– Смотреть? На что смотреть?
Гарион подошел к мечу и снял кожаный футляр, прикрывавший рукоять. Он протянул руку к Шару, и тот, издав сильный щелчок, отделился от меча. Затем Гарион повернулся к сидящему за столом Закету.
– Я точно не знаю, как это происходит, – сказал он. – Мне говорили, что у Алдура это получалось, но сам я никогда не пробовал. По-моему, вы должны смотреть сюда. – На вытянутой вперед правой руке он поднес Шар к лицу Закета.
– Что это?
– Люди называют его Ктраг-Яской, – ответил Гарион.
Закет в ужасе отпрянул.
– Он не причинит вам зла, если вы до него не дотронетесь.
Шар, которому долго приходилось сдерживать себя, следуя приказаниям Гариона, начал медленно вибрировать в его руке и светиться, озаряя лицо Закета голубыми лучами. Император приподнял руку, желая отодвинуть в сторону светящийся камень.
– Не трогайте его, – снова предупредил Гарион. – Просто смотрите.
Но глаза Закета были уже прикованы к камню, сияние которого становилось все ярче и ярче. Он так сильно уцепился за край стола, что пальцы его побелели. Минуту, казавшуюся вечностью, он смотрел на светящийся синим Шар. Затем пальцы его медленно разжались и руки опустились. Лицо исказилось мукой.
– Они ускользнули от меня, – простонал он. Из глаз его хлынули слезы. – А я напрасно убил десятки тысяч людей.
– Мне очень жаль, Закет, – тихо сказал Гарион, опуская руку. – Я не могу изменить того, что уже произошло, но вы должны были узнать правду.
– Я не могу быть вам благодарен за эту правду, – произнес Закет, сотрясаясь от рыданий. – Оставьте меня, Бельгарион. Уберите этот проклятый камень с моих глаз.
Гарион кивнул, чувствуя прилив жалости и сострадания. Затем установил Шар обратно на рукоять меча, прикрыл ее чехлом и взял оружие в руки.
– Мне очень жаль, Закет, – снова произнес он и тихо вышел из комнаты, оставив императора безграничной Маллореи наедине с его горем.
Глава 3
– Ну правда, Гарион, я уже совсем здорова, – снова возразила Сенедра.
– Рад это слышать.
– Тогда мне можно встать с постели?
– Нет.
– Ну, так нечестно, –
– Хочешь еще чаю? – спросил Гарион и, подойдя к очагу, подцепил кочергой железную ручку, на которой был подвешен чайник.
– Нет, не хочу, – надувшись, тихо сказала она. – Он противный, от него пахнет.
– Тетушка Польгара говорит, что он должен пойти тебе на пользу. Если ты немножко выпьешь, она, может быть, позволит тебе встать с постели и чуть-чуть посидеть на стуле. – Он положил в чашку несколько ложек сухих ароматных листьев, осторожно наклонил чайник с помощью кочерги и наполнил чашку кипящей водой.
Глаза Сенедры на мгновение вспыхнули и тут же сузились.
– Ох, Гарион, как ты умен, – с сарказмом сказала она. – Не надо со мной как с маленькой.
– Хорошо, не буду, – ласково согласился он, поставив чашку на столик рядом с кроватью. – Наверное, надо дать чаю немного настояться.
– Он может настаиваться хоть год, если это ему нравится. Я не собираюсь его пить.
Гарион вздохнул.
– Мне очень жаль, Сенедра, – произнес он с искренним сожалением, – но ты не права. Тетушка Польгара сказала, что тебе нужно пить по чашке каждые два часа. И пока она не даст мне других указаний, именно это ты и будешь делать.
– А если я откажусь? – Она была настроена воинственно.
– Я сильнее тебя, – заметил он.
Ее глаза расширились от удивления.
– Но не собираешься же ты заставить меня пить насильно?
Гарион помрачнел.
– Мне бы очень этого не хотелось.
– Но ты способен на это, правда? – произнесла она с упреком.
Он на мгновение задумался, затем кивнул.
– Возможно. Если мне прикажет Польгара.
Она долго молча смотрела на него.
– Ну, ладно, – произнесла она наконец. – Давай мне этот вонючий чай.
– Он вовсе не так плохо пахнет, Сенедра.
– Так почему же тогда ты сам его не пьешь?
– Потому что это ты больна, а не я.
Еще некоторое время она продолжала высказывать ему все, что она думает о чае, и о нем, и о своей постели, и об этой комнате, и вообще обо всем белом свете. Излагала все очень красочно и очень пылко, иногда на незнакомых ему языках.
– Что это за крик? – спросила Польгара, входя в комнату.
– Я терпеть не могу эту отраву! – почти взвизгнула Сенедра и, размахивая чашкой, пролила все ее содержимое.
– Тогда бы я не стала пить, – спокойно посоветовала Польгара.
– Гарион говорит, что, если я не выпью этот чай, он вольет его мне в глотку.
– А, так ведь это же вчерашнее указание, – сказала Польгара, взглянув на Гариона. – Разве я не сказала тебе, что сегодня оно изменилось?
– Нет, – ответил тот. – Ты ничего подобного не говорила. – Он произнес фразу ровным тоном и был рад, что ему это удалось.
– Извини, пожалуйста. Я, должно быть, забыла.
– Когда я могу встать с постели? – спросила Сенедра.