Повелитель гномов
Шрифт:
«Вот и еще один город вскоре падет». У Тунгдила перед глазами встали образы уничтоженного Добролужья. Он знал, что ожидает это место, и боролся с самим собой. Ему хотелось наплевать на свою миссию и броситься на помощь людям, которым наверняка не помешал бы еще один острый топор. Он уже готов был высказать это предложение.
«А что, если один из нас погибнет? Без Огненного Клинка всей Потаенной Стране конец». Гном понимал, что нельзя сейчас задумываться о судьбах жителей Мифурдании, хотя не делать это очень сложно. Он молча опустил голову. «Да помогут нам боги».
Боендал опустил
Добравшись до восточной стены, они обнаружили боковые ворота, возле которых стояли два стражника. Когда прозвучал горн, они подхватили копья и помчались к северным воротам. Шум сражения, доносившийся из переулков, становился все громче, орки теснили защитников.
Ворота, перед которыми очутились гномы, были закрыты четырьмя железными засовами. Огромные замки и толстые цепи не позволяли их отодвинуть.
— Что это у нас здесь? Пять котлов на ножках? Ц-ц-ц, и они хотят спастись бегством? — с упреком произнес чей-то голос.
Из бокового переулка вышел человек с аристократическим лицом и тоненькой бородкой. Его яркие одежды выглядели дорого. За ним двигалась стройная высокая девушка в кожаных доспехах. Ее длинные черные волосы закрывал темно-красный платок. Рядом с ней шел еще один мужчина с зеленовато-серыми глазами, черными волосами и тонкими усиками. Его одежды были попроще. Каждый нес по вещмешку.
— Неужели вы, столь низкие великаны, не знаете, что этими воротами пользоваться запрещено? — осведомился человек с бородкой.
— Вы воры? — прорычал Баврагор, опуская руку на молот.
Мужчина напыщенно рассмеялся.
— Слышали, детки? Какие забавные малыши, — бросил он своим спутникам. — Что ж, мой бородатый друг, обделенный зрением! Нас нельзя причислить к обычному народу, так как же мы можем быть обычной шайкой негодяев?
Крики орков звучали все ближе.
— Отойдите, — резко сказала девушка и прошла мимо опешивших гномов, не коснувшись ни одного из них.
Сняв с пояса кожаный мешок, она достала острые изогнутые железяки длиной в палец, которыми принялась открывать замки. Вскоре в одном из замков что-то щелкнуло.
— Так, значит, воры, — с довольным видом кивнул каменотес.
— Никоим образом, любезнейший, — возразил бородатый. — Фургас — лучший магистр техникус со времен…. — он помахал рукой в воздухе, пытаясь подобрать подходящее сравнение, — возникновения человечества. — Он указал на девушку. — Также имею честь представить вам очаровательнейшую Нармору. При виде ее красоты от зависти увяли даже розы у дома бургомистра. Я же сам…
— Невероятный Родарио! — воскликнул Тунгдил, узнавший голос актера.
Лицо лицедея смягчилось.
— Поклонник моих искусств? Кто бы мог подумать. Я вас недооценил… — Он запнулся. — Ах нет, все вовсе не так! Вы тот самый шумный тип, испортивший мое представление. Вы уничтожили искусно сплетенные чары наваждения, в которых я удерживал зрителей! — Его карие глаза уставились на сапоги Тунгдила. — Да, вот они, те самые вредители! Сии сапоги и ваши исполненные проклятьями вопли испортили мое выступление!
Послышался еще один щелчок. Открыв замки, Нармора потянула на себя
— Уходите!
— А ты? — обеспокоенно спросил Фургас.
Улыбнувшись, она подбежала к нему и впилась страстным поцелуем в его губы.
— Я запру замки и переберусь через стену. Не хочу, чтобы нас обвинили в том, будто мы открыли оркам ворота.
Гномы двинулись вперед, а за ними последовали Родарио и Фургас.
Выйдя наружу, они увидели, что орки столпились у других ворот, совершенно не беспокоясь о том, что происходит вокруг Мифурдании. Двое стражников, стоявших на сторожевой башне, крикнули гномам, чтобы те остановились и представились, но те не стали медлить, и лишь актер помахал стражникам рукой.
— Проследите, чтобы с моим театром все было в порядке! Если вы выиграете сражение, мы вернемся. Всего вам самого наилучшего! — весело воскликнул он.
— Это не постановка пьесы, Родарио, — с упреком сказал Фургас, понимая, что лицедей не представляет всей серьезности сложившейся ситуации.
— Но пьесу это все же напоминает, — возразил Родарио. — Можно было бы написать сценарий. Превосходная мысль, мой драгоценный Фургас. — Он принял пафосную позу, уперев руки в бока. — Я мог бы сыграть бесстрашного бдительного стражника, который видит, как приближаются орки, и вступает в бой с… ну, скажем, с десятком чудовищ, побеждает их и спасает город от погибели.
Над стеной взвился крюк с привязанным к нему канатом. Мгновенно перебравшись через стену, Нармора присоединилась к остальным. Стражники, что-то крича, подбежали к крюку и забрали канат до того, как его заметили орки.
Тунгдил с остальными поспешили укрыться в лесу. Трое актеров последовали за ними.
— Позвольте молвить словечко, о, ценители золота и сокровищ. Не станете ли вы возражать, если мы будем сопровождать вас в вашей наземной прогулке? — Невероятный Родарио мило улыбнулся, и на лице у него возникло такое выражение, будто он продает тухлую рыбу и ему надо при этом получить максимальную цену. — Времена сейчас смутные, а вы, с позволения сказать, выглядите так, будто можете защитить нас от любой зеленокожей опасности. Мы же, с другой стороны, лишь слабые актеры. — Осмотрев себя, он показал гномам свои тонкие руки, торчавшие, будто палки, из дорогих одежд. — Взгляните же! Двое мужчин не толще однолетней березки и прелестная, но не очень-то воинственная девушка, надевшая доспехи лишь ради представления. Если она попадет в когти орка, то лишь боги знают, что чудовища…
— Вы можете идти с нами, ничего уж не поделаешь, — ответил на его просьбу Тунгдил.
Так как Боиндил до сих пор страдал от последствий своего пьянства и его топоры ничем не могли помочь гномам при возможном столкновении с орками, этот болтун и двое его спутников могли отвлечь отряд чудовищ, и тогда гном и его друзья застали бы врагов врасплох.
— По-моему, он только что сказал «словечко», — изумился Гоимгар тому, что поток речи актера никак не прекращался.
— Люди много болтают, когда напуганы, — отметил Баврагор. — А этот, наверное, уже в штаны наделал. А вы видели его бородку? Да у меня и в яслях борода была побольше, — усмехнулся он.