Повелитель Големов
Шрифт:
– Обана! Какая птица, и какой масти прилетела*? (интересно, кто это к нам пожаловал?) - услышал сиплый голос Макс, исходивший от одного довольно неприветливого типа, который сидел на шконке* (кровати) в одних семейных трусах.
Подняв голову, Бурый, детально рассмотрел перед собой троих мужчин. Все трое подстрижены под ноль. Шрамы и следы от порезов на лицах и теле были хорошо видны на голых торсах обитателей этой камеры. Люди сидели на кроватях, опираясь спиной о стену. Один в семейных трусах, двое остальных лишь в спортивных штанах. Посреди кроватей стоял стол. Камера размерами была приблизительно на глаз, четыре на три метра. Чистая, светлая с холодным шлифованным, каменным полом и пластиковой обивкой стен. Сверху светило три длинных биогфенных лампы, которые достаточно хорошо освещали каждый сантиметр камеры. Справа санузел, прямо три кровати поставленные буквой "П", на которых находились довольно крепкого телосложения мужчины лет под тридцать - сорок. По их лицам, можно было определённо сказать, что с законом у них всегда не полный порядок. Бурый, превозмогая боль
Макс достал из-за пазухи открытую пачку сигарет, которую стянул*(украл) со стола в кабинете, когда седой индюк бросился оббивать об него свои нежные ручонки. Те самые сигареты, что принесла Мия. Бурый, подошёл к столу, на котором стояло три алюминиевых кружки, с недопитым чифиром* (крепким чаем). Под внимательным взглядом трех пар глаз, Макс и положил пачку сигарет на стол камеры со словами,
– От меня хате*(камере) по потребностям, - Бурый был в курсе дела правил и порядков "подземелья"* (камер предварительного задержания при полицейском участке). Ведь не раз слушал рассказы, как правильно себя вести в подобном месте, от посетивших сие заведение. Знал Макс так же, что самые опасные люди подобных мест всегда "селились"* (были распределены согласно правилам внутреннего распорядка) на третьем уровне. По логике, Бурого должны были определить на первый уровень, но господин в сером дорогом, костюме счёл нужным топить парня по полной. Урод!
Троица посмотрела на пачку сигарет, и перекинулись между собой косыми взглядами. Двое постояльцев смотрели на третьего мужчину, который находился на кровати, что стояла посередине. Тело того было полностью укрыто татуировками, которые за самого владельца говорили о его статусе и положении в подобных местах. Вид у мужчины был внушительным. Густые брови, квадратное лицо, впавшие серые глаза, переломанный в нескольких местах нос, мускулистое тело и бесконечное количество шрамов от порезов ножей и прочих острых предметов. Определенно блатной* (представитель высшей по статусу группы в неформальной иерархии заключенных, обычно является профессиональным преступником), сделал вывод для себя Бурый.
– При понятиях*, шкет*? (с пониманием дела куда попал, парень). По курсам, как в бухту причалить*? (в курсе дела как расположить к себе сокамерников), - обратился к Максу блатной, прищурив глаза.
– Типа того, - устало произнёс Бурый, чувствуя, что на ногах он уже стоять не в состоянии. Боль накатывала уже не волнами на организм, а накрывала как цунами. Отсчёт пошёл на секунды.
– Кукарек* (пассивный гомосексуалист) по жизни?
– серьёзно спросил блатной.
– Нет, я не дырявый* (не гей), - твердо произнес Макс.
– Это правильно, - с одобрением сказал кареглазый мужчина, покрытый татуировками, - Так и надо идти по жизни. Ну а здесь, какими тропами*? (по какому обвинению попал в камеру).
– Хулиганка* (обвинение в хулиганстве).
– Как то криво стелешь* (говоришь не правду), за ерунду на третий уровень "подземелья" не попадают, - кареглазый бросил взгляд на двоих своих сокамерников и те, начали вставать с кровати, разминая шею и руки.
Подобное поведение постояльцев ничем хорошим Бурому не светило. Макс понял, что блатной одним лишь взглядом приказал своим шестёркам заломать* его (физически нейтрализовать, ограничить движения человека). Сейчас все слова уже не важны, эти шакалы* (уголовники сотрудничающие с полицией) просто искали повод, за что зацепиться, но решили не заморачиваться*(утруждать себя) с этим. Нехорошие догадки посетили голову Макса. Он слышал о таких камерах, куда приводили проштрафившегося, или провинившегося задержанного, на которого копы заточили зуб*(затаили обиду по какой-то определённо причине). Такие камеры были на особом положении у полицейских. В подобных местах над приведённым человеком совершали физическое насилие сексуального характера, негласно согласованного между представителями правоохранительных органов и постояльцами камеры. То есть, таким образом, и таким методом, полицейские могли наказать неугодных им людей, не переступая буквы закона.
"Значить вот что имел ввиду тот старый козёл!" - молнией сверкнула мысль в голове Бурого. Парень понял, о каком позоре говорил седовласый и в подтверждение догадок Макса, в углу камеры на потолке разошлись маленькие створки, и на выдвижном шаровом поршне вылезла камера, сфокусировав свой "рыбий глаз" на людях. "А вот и та штука, которая будет снимать кино".
К Бурому выдвинулись двое, мягко ступая голыми ногами по полу, заходя на парня с разных сторон. Оскал улыбок на их перекошенных лицах выглядел отвратительно. Мелкое и едкое хихиканье, которое они при этом выпускали из своих ртов, с гнилыми зубами, ужасно раздражало.
– Сейчас эти трубоходы*(насильники) сорвут печать с твоего шоколадного глаза**(по этическим соображениям без перевода), -
Всё самое плохое, что могло случиться с Бурым за день не шло не в какое сравнение с тем, что собирались сделать эти трое. Макс, конечно, понимал, что у него нет никаких шансов против троих здоровых мужиков, но в этом случае - всё будет кончено лишь тогда, когда ты сам сдашься. Если есть хоть мизерный процент, что удастся избежать этого, им стоит воспользоваться. Кровь забурлила по венам, сознание ушло погулять, Бурый чувствовал, как превращается в зверя, в животное, которое способно жить на одних лишь инстинктах. Жить, а не существовать! Слабость и тошнота и вялость в теле, это всего лишь симптомы после того укола, который сделали ему в больнице. Чем там его накачали, какой "наркотой" - неизвестно, но сейчас нельзя дать повода возыметь действие "отходняка" на организме. Если болит - хорошо, значить живое. Раз жив, значить и действовать способен. И действовать надо прямо сейчас, потому что потом уже поздно будет. Единственный шанс, и единственное преимущество Бурого, - это внезапность. Вряд ли эти трое козлов думают, что он первым на них нападёт. Глаза остановились на алюминиевых кружках, в которых паром бил недопитый чифир. Отлично! Лучше уж что-то попытаться сделать и пожалеть, чем потом жалеть, что даже не попытался. К чёрту всё, он имеет право быть здесь победителем, ведь правда на его стороне. Боже помоги!
Бурый, схватил рукой горячую кружку и выплеснул содержимое в глаза первому, подвернувшемуся под руку заключенному. Это был мужик в семейных трусах с сиплым голосом. От чифира тот увернулся, отвернув голову в сторону, и согнув руки в локтях, защищая лицо, на что и рассчитывал Макс. Впереди руками этот дурак свою голову закрыл, а сам морду отвернул как нельзя, кстати, влево, чтобы спасти глаза. Вложив всю силу в боковой удар с поворотом корпуса, Макс ударил прямиком в нос тыльной частью ладони правой руки. Хруст костей носа приятной мелодией раздался в ушах Бурого. Мужик в семейных трусах с криком от боли повалился на кареглазого блатного, что сидел посередине с широко раскрытыми глазами.
– Ах ты, сука!
– напомнил о себе второй и Макс развернулся к нему.
Первый удар в голову Бурый пропустил. Шестёрка блатного, попал прямо в глаз, своим железным кулаком и Макса отбросило к стене. Ударившись затылком о пластиковую стену, Бурый ушёл от второго прямого удара, увернувшись головой в сторону. Второй удар был с левой руки и мужик уже наваливался на Макса всем телом, метя в голову правой. Его ошибка была в том, что он вовремя не убрал левую руку и как медведь, пёр напролом, рассчитывая на одну грубую силу. Макс вцепился зубами в бицепс левой руки стоящего перед ним человека и изо всех сил сжал челюсть, закрыв рукой в блоке голову. Вторая шестёрка заревел благим матом во всё горло, как только Бурый откусил кусок плоти от руки мужика. Рот наполнился стальным привкусом чужой крови и Макс сплюнул на пол откушенный кусок вонючего мяса. Здоровяк с широко раскрытыми глазами и открытым ртом смотрел на свою руку, не веря в происходящее с ним. Бурый поймал момент, что жертва отвлеклась, и ногой со всех сил ударил здоровяку в пах. От удара тот упал на колени, ухватившись руками за своё хозяйство. Макс увидев открытую шею противника со всего размаха, сверху вниз ударил ребром ладони в ключицу. Он передумал в самый последний момент бить в шею и ударил в более незащищённое место на теле человека. Даже от слабого удара по ключице человек испытывает острую боль, а для того, чтобы ее сломать, требуется усилие всего-навсего в 25 килограмм на один квадратный сантиметр. Такое усилие доступно и подростку, и нетренированной жен?щине, а что уже говорить о человеке, который несколько лет упорно выступал на соревнованиях. Здоровяк пищал и визжал как свинья, катаясь по полу. Крики этого жалкого трубохода* отвлекли Бурого, и он пропустил прямой удар в лицо от блатного, который уже перепрыгнул стол и бросился на парня. Макс отлетел к входной двери в камеру и перецепившись ногой о свою же ногу упал на пол. Блатной запрыгнул на Макса и стал того с двух рук молотить прямо в лицо. Закрываясь руками и пытаясь заблокировать удары, Бурый не поспевал за кареглазым. Удар за ударом проходил от блатного в лицо Макса и парень через несколько секунд потерял сознание, развалившись на полу тряпичной куклой.
***
Бурый открыл глаза и прямо перед собой увидел красивый белый потолок, с которого свисала очень красивая, золоченая люстра с подвесками из переливающегося на солнце хрусталя. Макс тяжело покрутил глазами по сторонам и понял, что он находится в очень красивой комнате с поклеенными в розовые обои стенами. Справа от него было широкое окно, с красивыми светлыми занавесками, из которого было видно голубое небо и пара белых туч. Лучи солнца, проникали в комнату и весело резвились цветным хороводом по стенам, отражаясь от хрусталя люстры. Попробовав приподнять голову, Макс ощутил резкую боль в затылке и шее, отчего сразу прекратил подобные действия. Справа от себя, Бурый заметил капельницу, слева вроде бы не было ничего. Возле капельницы жужжал какой-то странный аппарат, периодически попискивая неприятным звуком на маленьком мониторчике. Любопытство брало верх над болью. Повернув голову вправо, Макс понял, что лежит на кровати. Укрыт дорогими шелковыми простынями, пол из красного дерева, с выжженной диковинной мозаикой. Как он здесь очутился, Макс совершенно не помнил. Последние события, которые были в его памяти, это восседавший на нём кареглазый мужик весь в татуировках, который бил своими кулаками ему в лицо. Память постоянно выдала полную картину всего приключившегося с Бурым, до того момента, как он потерял сознание в камере третьего уровня.