Повелитель игры
Шрифт:
— Это был первый психиатр, — заметил Ортега.
Бэленджеру очень хотелось повернуться и уйти, но он сдержался, напомнив себе, что сейчас для него имеет значение только участь Аманды.
«Я пойду на что угодно, лишь бы вернуть ее», — думал он.
— После войны я работал в полиции Эсбёри-Парка.
— Где прошли курсы по психологии для расследования преступлений на сексуальной почве.
Бэленджеру пришлось сделать усилие, чтобы и дальше говорить спокойно:
— Потом исчезла моя жена. Власти за целый год так и не смогли найти ее. Я ушел с работы, чтобы искать ее самостоятельно, через некоторое
— Расскажите о вашем втором пребывании в Ираке.
Бэленджер почувствовал приближение знакомой паники.
— Вам же известно, что там произошло. Вскоре после моего прибытия туда конвой, который я сопровождал, попал в засаду. Меня контузило взрывом. Я потерял сознание и очнулся в плену у каких-то иракцев в бурнусах. Один из них грозил отрезать мне голову, если я не буду ругать перед видеокамерой Соединенные Штаты. Мне удалось спастись, когда базу, где меня держали, атаковали рейнджеры. Я оказался в безопасности, вернулся в Штаты, но не чувствовал себя спокойно. Меня преследовали кошмары. Я не мог оставаться в закрытом помещении. Меня кидало в пот.
— Синдром посттравматического расстройства, — подытожил Ортега.
— Проверено, — добавил Бэленджер, передразнивая его. — Тогда, как вам известно, я обратился к другому психиатру.
— Который порекомендовал нетрадиционный метод терапии.
— Он посоветовал мне заниматься чем-то таким, что помогло бы дистанцироваться от настоящего. Изучать историю. Читать романы о прошлом. Делать все возможное, чтобы представить, будто я живу сто лет назад, а лучше — еще раньше. Это было нечто вроде попытки переместиться во времени.
— Что случилось после того, как вы попали в «Парагон», отыскали там труп своей жены и спасли Аманду?
Бэленджер не сразу нашел в себе силы заговорить.
— Сжимаете кулаки, — заметил Ортега. — Хотите пришибить меня?
— Я очнулся в больнице. Психиатр расспрашивал меня, почему я называю Аманду именем моей умершей жены.
— Психиатр номер три. Кстати, вам самому это кажется нормальным? История с именами?
От ярости Бэленджер не мог найти что сказать, а Ортега не умолкал:
— Ваши отношения с Амандой? Ночью, в темноте, вам никогда не казалось, что вы видите привидение?
— Замолчите! — Бэленджер с трудом сдерживал ярость.
— Вы сами только что сказали, что у психопатов проявляется влечение к внешне похожим женщинам. Жертва может напоминать жену, мать или кого-то там еще.
— Я никогда не думал, что живу с моей умершей женой, сплю с ней!
Ортега промолчал.
— Вы считаете, что я причастен к исчезновению Аманды? — поинтересовался Франк.
— Это одна из версий, — ответил Ортега. — Может быть, вы утратили равновесие, ощутив двусмысленность вашего семейного положения. Или в приступе отвращения к себе сделали нечто такое, в чем раскаиваетесь. Вы же были полицейским детективом и хорошо представляете себе, как должно пойти расследование.
— Поосторожнее! — предупредил Бэленджер.
— Я же сказал,
— Чтобы это сработало, мне нужно было также устроить пожар в театре. Но мы с вами все время были там вместе.
— Не считая того момента, когда вы остались в фойе, а я вошел в зал. Вы вполне могли поджечь что-нибудь так, чтобы я ничего не заметил.
— Мы чуть не погибли. Зачем мне надо было подвергаться такой опасности?
— Чтобы убедить меня в том, что она существует. Впрочем, если следовать этой версии, настоящей опасности вы не подвергались.
— Что вы хотите сказать? — Предплечье у Бэленджера зудело так, словно нарыв готов был прорваться.
— Вы должны были пойти со мной к пожарным дознавателям, но не пожелали этого сделать и скрылись. А в разговоре выяснилось много интересного. Похоже, та самая женщина, которая нанимала актеров, совершила экскурсию по театру. Узнав о входе в подземелье, она очень им заинтересовалась, даже попросила проводить ее туда, чтобы все рассмотреть. Пару недель назад дама, подходящая под это описание, побывала в нескольких других местах на этой улице. Например, в антикварном магазине. Она сделала вид, будто хотела что-то купить, но сказала, что слышала о высохших подземных ручьях под Гринвич-Виллидж и трубах, по которым текла вода. Выяснилось, что владелец магазина любит поговорить на эту тему, потому что такие исторические экскурсы помогают ему в торговле. В районе его дом — единственный, подвал которого соединяется с театром.
— Вы думаете, что я поджег театр, рассчитывая спастись через подземный ход? Но ведь я не мог знать наверняка, что он будет открыт и по нему можно пробраться. Это же безумие!
— Разве не глупее ваше утверждение о том, что вы сегодня днем видели ту же самую женщину в библиотеке? У этой дамы нет ровно никаких разумных оснований попадаться вам на глаза. Ее не видел никто, кроме вас. Она волшебным образом исчезла.
— Зачем мне лгать?
— Чтобы я и дальше верил, что за этим кроется какая-то опасность. Допустим, вам угодно и дальше сбивать меня со следа. Вы используете любую возможность, чтобы так или иначе повлиять на ход расследования.
Вдруг Бэленджер уставился через плечо Ортеги в сторону перекрестка. Оттуда ему призывно махала женщина, одетая в темные брюки и белую блузку.
— Вы ошибаетесь, — сказал он детективу.
— В этом вряд ли меньше смысла, чем в утверждении, что Аманду похитили, желая заставить вас участвовать в какой-то дикой игре.
— Вы ошибаетесь, и я могу это доказать.
— Поверьте, я буду только рад, если получу хоть какое-то свидетельство чего угодно.
— Женщина, которая дразнила меня в библиотеке, нанимала актеров и представилась как Карен Бейли на лекции…