Повелитель майя
Шрифт:
Гонсало Герреро слышал голос священника, увлеченного своей молитвой. Не вдумываясь в смысл его слов, напоминавших шум листвы, солдат прислонился спиной к банке и закрыл глаза. Его мысли блуждали между прошлым и настоящим, перенося его от воспоминаний о том радостном возбуждении, которое Гонсало когда-то испытал, когда у него появилась идея поучаствовать в завоевании Нового Света, к опустошенности и страданиям, которые доставили ему реалии.
Отец Гонсало хотел, чтобы он, подрастая, помогал ему расширять маленькую мастерскую по изготовлению колес, приносившую очень скромный доход. Однако мысль о том, чтобы ежедневно что-то пилить, пропитывать древесину дуба специальными
Возможность стать солдатом и отправиться завоевывать Новый Свет показалась Гонсало едва ли не Божьей благодатью. Это сулило ему жизнь, полную приключений, путешествия по незнакомым местам, встречи с новыми людьми, а также давало надежду вернуться домой с таким количеством золота, которое позволит ему жить так, как он захочет.
Когда после долгого и изнурительного путешествия на горизонте возникли берега Эспаньолы [3] , Гонсало обрадовался еще сильнее. Гавань была полна искателей приключений, прибывших со всех уголков Испании и перемешавшихся с любопытными темнокожими туземцами. Огромные тюки хлопка и шкуры, битком набитые ящики с имбирем и табаком, внушительные деревянные бочки с черной патокой и ромом – все это грузили на высокие суда, а испанцы с мечами у пояса бродили по улицам, напрашиваясь в экспедиции, которые отправлялись на поиски золота и серебра.
3
Эспаньола – одно из названий острова Гаити в период испанского колониального господства.
Однако когда он переехал с Бальбоа в Дарьен, в жизни искателя приключений произошел поворот к худшему. Подчинить себе туземцев было довольно просто: сталь и пушки против деревянных копий и стрел с каменными наконечниками. Однако золота Гонсало почти не видел, не считая нескольких крошечных безделушек. Что еще хуже, за некоторыми из побед следовали бесчинства. Гонсало постарался выбросить из головы мысли об этом и вновь и вновь пытался сосредоточиться на словах священника в надежде на то, что они изгонят из его сознания страшные картины… Деревни, охваченные огнем… Испанские кавалеристы с обнаженными мечами… Убегающие от всадников индейские женщины и дети…
Гонсало снова открыл глаза. Его, священника и остальных теснившихся в небольшой шлюпке людей окружали лишь бескрайнее небо с облаками, вода, всепроникающий белый свет и жара.
Глава 2
Наконец шлюпка все же приблизилась к суше, но находившиеся в ней люди заметили это не сразу. Их силы были уже на пределе, и даже Вальдивия вынужден был констатировать, что его сознание туманится от тропической жары. Рамиро первым заметил тоненькую, расплывчатую пурпурную полоску, появившуюся вдоль голубой линии горизонта. Из-за качки она то поднималась, то опускалась, а потому рассмотреть ее как следует было невозможно: она словно бы пыталась ускользнуть от взгляда, подобно иллюзии. Своебразный мираж в водной пустыне. Полчаса спустя, когда Рамиро убедился, что это и вправду земля, он сказал об этом остальным.
Пабло радостно заорал и, забыв о правилах этикета, обнял своего командира. Вальдивия похлопал
Люди в шлюпке были настолько истощены, что могли лишь молча таращиться на спасительную землю.
– Почему вы просто сидите и смотрите? – спросила Эсмеральда, оглядываясь по сторонам. – Рите нужны вода и тень. Разве мы не можем двигаться побыстрее?
– Можем, – ответил Рамиро, хватая пригодное для гребли весло и вставляя его в уключину.
– Да, можем, – кивнул Вальдивия, стоя на корме. – Пабло, раз уж ты так взбодрился, берись-ка за второе весло.
– Будет сделано, сеньор.
Эронимо, очнувшись от задумчивости, схватил поломанное весло и стал грести им – так энергично, как мог. Остальные, несмотря на слабость, постепенно приходили в себя; они испытывали восторг от осознания того, что спасены. Однако людям казалось, что берег приближается слишком уж медленно.
Когда они смогли рассмотреть песчаное дно, некоторые из мужчин решительно спрыгнули в воду и потащили шлюпку к белому пляжу.
Те, у кого еще хватало сил самостоятельно ковылять по дну до берега, стали помогать тем, у кого их уже не осталось. Нарушив всеобщее молчание, Гонсало произнес:
– Капитан, есть идеи, что это за место?
– Нет. Эти земли не указаны ни на одной из известных мне карт. После кораблекрушения, случившегося к югу от Ямайки, мы дрейфовали главным образом на запад, так что теперь находимся далеко на север от Дарьена. Возможно, мы открыли какую-то новую землю и тем еще больше приумножили славу Испании, – сказал он с едва заметной иронией. – Вообще-то, – продолжил капитан, – если мы сумели добраться до этого места живыми, то вслед за нами сюда наверняка доберутся и другие. Когда мы находились под командованием Бальбоа, ситуация несколько раз была весьма критичной, но…
– Да, я знаю. Посмотрим, что будет дальше, – произнес Гонсало.
– Нам надо быть осторожными, – сказал Диего; от его офицерской рубашки из тонкой ткани остались лишь лохмотья. – Сеньор, если на этом острове есть индейцы или кто-нибудь еще, мы не сможем с ними сразиться.
Слегка приподняв бровь, Вальдивия посмотрел на Диего, а затем окинул взглядом береговую линию.
– Да, – сказал он коротко.
Как и остальные, ступившие на этот берег, Вальдивия знал: отношения между испанцами и туземцами отнюдь не были мирными. Превосходство испанцев обеспечивалось мощными арбалетами, аркебузами и стальными мечами, а у их маленькой невооруженной группы подобных преимуществ не было.
Наконец шлюпка причалила к усыпанному известняком песчаному пляжу. Берег был довольно крутым и узким, поскольку вел к известняковым холмам, которые в некоторых местах были покрыты лиственной растительностью высотой всего в несколько дюймов. В дюжине ярдов от берега начинались темные густые заросли. Песчаный пляж был узким, на север и юг, сколько хватало глаз, – эдакая узенькая граница между морем и неровным берегом. Сам лес был не таким высоким и густым, как в Дарьене, но деревья росли довольно близко друг к другу, и под освещенной ярким солнцем верхней границей лесного полога виднелись листья пальм.