Повелитель молний (Королевская кружевница)
Шрифт:
Меньше всего Маргарет ожидала увидеть здесь Джонатана. Детская была женской территорией, куда не заходил даже граф. Она прислонилась к двери, наблюдая за их веселой возней, с невольной грустью вспоминая недавнее прошлое…
Когда в семье графа рождался ребенок, его в тот же день помещали сюда с кормилицей, а матери разрешалось навещать его только три раза в день. Маргарет возмутилась диким порядкам и еще до рождения Пэйшенс заявила, что будет сама кормить ребенка. Как ни странно, на ее сторону встала мать, обычно во всем безропотно подчинявшаяся воле графа. Однако в шесть месяцев он распорядился
Ее маленькая дочка непрерывно плакала без матери. Сколько часов провела Маргарет под дверью детской с разрывающимся от горя сердцем! Сколько раз ночами, опасаясь быть застигнутой, осторожно кралась сюда и, выждав, пока нянька заснет, баюкала и ласкала ненаглядную крошку. Во время болезней дочки она проводила здесь бессонные ночи, подкупая няньку, чтобы та не доносила графу. Сюда же убегала после ссор с Оливером и засыпала на полу около колыбели…
Громкие притворные стоны Джонатана заставили ее прийти в себя. Расшалившись, ее дочка добралась до усов и бороды Эль Магико и с упоением теребила из цепкими пальчиками.
– Ох, пожалейте меня, мисс Пэйшенс, больно-то как! Видно, придется мне ее сбрить. Ой, ты все волоски выдергаешь!
Маргарет решила обнаружить свое присутствие и поспешила к ним.
– Не сердись на нее, Джонатан, она привыкла, что дядя доктор разрешает ей дергать его усы, сколько влезет. Пэйшенс, дочка, прекрати, это невоспитанно, слышишь?
– Ничего, ничего, – он успокаивающе улыбнулся. – Если помнишь, у меня было пятеро младших братишек и сестренок, а сейчас растет племянник, так что я привык с ними возиться и знаю все их хитрости. – Он слегка надавил на носик девочки, отчего та снова залилась колокольчиком. – А я так и думал, когда побеседовал с графом, что ты захочешь побыть с ней. Он сказал, что считает вредным, если перевозбужденный ребенок находится с матерью.
– Ты говорил обо мне с дедом?
– Так получилось…
– Надеюсь, ты не придал особого значения его россказням?
– Почему? Кое-что показалось мне справедливым, например, дед сообщил, что находит тебя строптивой. Но сегодня утром мне удалось об этом узнать из других, прелестных уст, – засмеялся Джонатан и вдруг вскрикнул: маленькая разбойница не на шутку сильно дернула его за ус.
– Пэйшенс! – строго сказала Маргарет. – Оставь дядю и иди ко мне, слышишь?
Но девочка расплакалась и спрятала голову под мышку капитану, упрашивая сквозь рев не отнимать у нее волшебника.
Маргарет ревниво нахмурилась, но Джонатан попросил позволить ему еще немного поиграть с ребенком, пообещав сменить развлечение.
Сдавшись, Маргарет уселась на стуле у окна, а капитан стал показывать Пэйшенс фокусы с наперстком, который обнаружил на ковре. Обомлев от удивления и восторга, девочка притихла.
Лучи вечернего солнца падали прямо на живописную пару. Нежная и трогательная, ее дочка в голубой вышитой рубашечке, с кудрявой головкой, с разгоревшимся от возбуждения круглым лицом, настороженно следила за игрой волшебника с наперстком и платком, прислонившись к его груди и напоминая доверчивую птичку, отдыхающую на надежной спине невозмутимой лошади.
Взбудораженная событиями дня и принятым решением, Маргарет
Маргарет вспомнились рассказы о его многочисленных победах над женщинами. Неудивительно при такой прекрасной внешности и громкой славе героя! Вероятно, он придавал мало значения своим отношениям с этими бедняжками, привыкнув к их обожанию. Она легко может оказаться на их месте и позабыть о решении изменить свою жизнь, а потом только и останется, что пожинать горькие плоды своей слабости. Нет уж, на этот раз она не забудет о своем долге перед дочерью, подумала Маргарет, и решила следить за собой.
Внезапно она преисполнилась тревогой, которую можно испытывать только за очень любимого человека, – она вспомнила об испанской тюрьме. Что там с ним произошло? Дед сказал, что он чуть не умер, и временами взгляд Джонатана становился таким сумрачным, как будто он заглянул в преисподнюю. Это вызывало в Маргарет горячее сострадательное желание защитить его душу, смягчить ее. Чтобы помочь, надо знать, и Маргарет деланно спокойно попросила его:
– Расскажи о своих приключениях на континенте, Джонатан.
Он поднял голову.
– Тебе интересно?
– Конечно, ведь до меня мало, что доходило из этих рассказов, ты знаешь, я не очень общительна.
Джонатан непринужденно улыбнулся.
– Изволь, Маргаритка, да и ты тоже, проказница, послушай о дальних странах.
Он отложил платок и наперсток и потянулся к волчку. Усевшись поудобнее, запустил его, и тот стремительно закружился, сверкая всеми цветами радуги. Поглаживая Пэйшенс по головке и не отводя пристального взгляда от яркого волчка, он принялся рассказывать им о том, как однажды один юноша оказался на войне с врагами в неведомой стране…
Когда он остановился, Маргарет упрямо сказала:
– Все это очень интересно, правда, дочка? Но ты умолчал о главном. Ты уходил из Лулворта шестнадцатилетним мальчиком, а теперь тебе двадцать один год. Ведь за эти пять лет в твоей душе что-то происходило, так что же? Он помолчал.
– Видишь ли, каждый из нас хранит свои тайны. Вот ты даже не обмолвилась, что собираешься замуж за виконта.
Маргарет вздрогнула.
– Это он тебе сказал, да? Тогда знай, что этому самовлюбленному нахалу нельзя верить.
– Так это неправда?
– Конечно. Я отказала ему, но он не обращает ни малейшего внимания на мои слова. Впрочем, как и все мужчины. – Голос Маргарет дрожал от негодования.
– Ну, не все же мужчины одинаковы.
– Не знаю. Выходит, мне не повезло найти различия между ними.
– Например, некоторые более красивы, чем другие, – лукаво усмехнулся он.
– Господи, кого волнует их внешность! – воскликнула Маргарет, не замечая насмешки в голосе Джонатана.
– Думаю, тебе она не безразлична, – продолжал он внешне спокойно, только в глазах его сверкнул озорной огонек, – если ты собираешься за него замуж. Признайся, что он очень привлекателен.