Повелитель-неудачник
Шрифт:
На следующую ночь
Канализация города Брим
Вперёд, по тоннелям шли пустые, их было не больше тысячи, но даже такое количество могло сыграть решающую роль в противостоянии людей и доселе никому не известной расы. Пока основные силы окружали город остальные должны были пробраться по канализации к месту наибольшего скопления оставшихся у города солдат.
В отличие от других представителей своей расы эти пустые разделялись на 2 вида. Первых было около трёх сотен, а ростом были не больше метра. Они были полностью закутаны в чёрную одежду с большим капюшоном, а в руках у них была пара крисов — волнистых
Их предводителем был в полтора раза превосходящий их пустой. Всё чем он отличался от своих подчинённых были его ядовито зелёные глаза. Нетрудно было догадаться, что он был не просто воином, а ещё и магом.
Алиус назвал новый вид войск лазутчиками, а их командира Куинт (quintus — пятый на латыни.). Идею их создания он под черпнул у скавенов. Крысолюды, по-тихому пробравшиеся в самую середину отряда, чуть не сорвали все его планы. Поэтому было бы глупо не создать некое подобие их войск. Для нового мага Алиусу пришлось раскошелиться на достаточно редкий минерал — торбенит. О его радиоактивных свойствах он знал ещё с земли. Повезло, что ювелир не знал его истинной ценности, и продал дешевле, чем мог бы, ссылаясь на то, что люди плохо себя чувствуют, находясь рядом с камнем.
Второй вид войск выглядел куда более внушительней: рост был ровно два метра, а одеты они были в чёрные тканевые доспехи с капюшоном и металлическими вставками на груди, спине, ногах и руках; лица закрывали железные маски, изображающие оскаленную клыкастую морду, а на спинах висел бердыш. Их вёл в бой двух с половиной метровый пустой одетый лишь в штаны и стальные ботинки, из его челюстей выпирало 4 больших клыка и к каждой его руке было прикреплено вертикально поставленное пилообразное лезвие.
Если у лазутчиков было задание: по-тихому перебить остатки армии Брима, то "расчленителям" — как их назвал Алиус и их командиру — Секстусу (sextus — шестой на латыни.) было поручено дальнейшее устрашение и силовая поддержка, если вдруг поднимется бунт.
— Так, это должно быть здесь. — Сказал Куинт разворачивая карту канализации нарисованной поверх карты города.
— Ты в этом уверен? — Спросил подошедший Секстус. — Ведь если ты ошибаешься, и из-за этого наша миссия провалится, то я самолично отрублю тебе голову, а из тела сделаю чучело.
— Ты мне угрожаешь?
— Все во лишь предупреждаю.
— Всё расскажу повелителю! Тогда посмотрим из кого сделают чучело. — В ответ на это шестой угрожающе зарычал. К сожалению, это была далеко не первая их ссора (хотя до драки пока что не доходило), они оба получились слишком разными по характерам: Секстус агрессивный и прямолинейный, а Куинт тихий и коварный. Вторя им остальные лазутчики и расчленители так же ненавидели друг друга.
Больше ничего не говоря Куинт первым полез по лестнице, прикреплённой к стене, которая вела к люку на поверхность. Приподняв специально для этого момента избавленную от гвоздей крышку, он огляделся по сторонам, и никого поблизости не обнаружив вылез наружу, а за ним наверх полезла и его свита.
— Разделяемся на 3 группы. Первая зачистит всё на севере, вторая на юге, а третья вместе со мной пойдёт на восток. И только попробуйте мне поднять тревогу.
***
Мит был обычным стражником в городе
Мит был влюблён в дочь хозяина таверны, и эта любовь была взаимна. Через 4 года он бы накопил на свадьбу (А учитывая его жалование это было непросто.), и они бы наконец поженились. У них бы появились дети: мальчик и девочка. К ним бы наведывались старые друзья. Через 10 лет из их брака исчезла бы вся романтика, а остаться наедине они могли бы только, когда дедушка брал внуков к себе, чтобы те помогали ему в таверне.
Через 5 лет в семье всё чаще стали бы случаться ссоры, а дети разъехались, кто-куда совсем не навещая своих уже старых родителей. Вскоре стали умирать друзья, один за другим: кто-то от алкогольного отравления, кто-то неудачно разминулся с бандитом, а кто-то просто от старости.
Ещё через 5 лет умрёт супруга Мита, а 2 года спустя, и он сам. Их обоих похоронят в безымянной могиле за городом, как и многих других. И о Мите никто не вспомнит, а его имя забудется из семейных хроник. Да, в его жизни была и любовь, и радость, были так же грусть и сожаления… Точнее могли бы быть.
В тот злополучный день, ставший для Мита роковым он патрулировал стену города, и в случае чего должен был поднять тревогу. Вдруг он заметил, как на одной из улиц, что были ему видны, и которые должны были круглосуточно патрулироваться отрядами стражников прошмыгнула чья-то тень, а за тем ещё одна, и ещё. Мит забеспокоился и хотел было окликнуть товарища по смене, но никого не увидел, тогда он осмотрелся в поисках других стражников, и вот поняв, что ни на стене, ни на улицах никого нет он хотел было закричать, но не смог. Его горло пронзил кинжал, столь быстро, что тот ничего не успел предпринять. И вот его жизнь, а заодно и жизни других стражников навсегда покинули этот мир.
— Кажется это был последний. — Сказал один из лазутчиков.
— Ты в этом уверен? — Спросил его второй такой же лазутчик. — Ведь если мы кого-то упустим, то с нас кожу живьём снимут.
— Да всё будет хорошо, конкретно нам нечего переживать. Никого из раненых или мирных мы не трогали, да и кожи у нас как таковой нет. — Успокоил его первый.
— Ладно, тогда пошли доложим босу.
Два лазутчика ушли назад в темноту оставив тело несчастного Мита продолжать валяться на земле.
***
Утро
Солнце только начало подниматься, освещая своим утренним светом город. Даже не смотря на осаду, у жителей Брима всё ещё были дела, по которым они сейчас все и спешили.
Гордон шёл к внешним воротам, у которых вчера расположили всех, кто пострадал в сражении. Ему пришлось вчера отвечать за свой промах перед лордом, поэтому его настроение желало оставлять лучшего.
Вдруг от куда-то впереди раздался чей-то крик. Гордон незамедлительно побежал в ту сторону, про себя гадая, что ещё могло случится за ночь. Перед площадью уже собралась большая толпа людей, все они с испугом на что-то смотрели. Растолкав людей Гордон увидел то, что и в страшном сне не присниться.