Повелитель прошлого
Шрифт:
– А лифчик? – вместо ответа потребовал я.
Она сверкнула глазами и сбросила лифчик и трусики.
– Ну, теперь все?
Она просто дышала гневом, но этот гнев ей шел. И вообще, ничего девочка! Стройненькая… грудь маловата, но так – очень даже ничего!
– А грудь у тебя маловата! – ехидно прокомментировал я.
– Тогда найди себе свиноматку! – зло посоветовала она и стала одеваться. Я поднялся, подошел и обнял ее за плечи.
– Ладно, – сказал я примирительно. – Поехали квартиру смотреть.
– Да пошел ты! – сказала
Я должен был принести хотя бы формальные извинения.
– Ну прости меня! Просто… все так неожиданно. Не сердись! Мне еще никогда никто не делал подобных предложений.
– Ты считаешь это неприличным? – с вызовом спросила Лера.
– Нет, нет! Просто – необычным. И не более того!
Когда мы выходили из квартиры, мне вдруг в голову пришла одна мысль. Я рассмеялся вслух.
– Что такое? – вопросительно посмотрела на меня Лера.
– Да просто я подумал – интересно, а чем сейчас занимается твоя сестра? Уж не тем ли, чем и ты?
Лера покачала головой и сказала недовольно:
– Ну и шуточки у тебя… Ширинку лучше застегни, Казанова! Все-таки родственникам везу тебя показывать.
Я спохватился и пошарил рукой: замечание оказалось вполне справедливым.
Родители Леры мне понравились. Семья военнослужащего – есть такое понятие. В меру интеллигентности, немного солдафонства для шарма: «ужин в восемнадцать ноль ноль, сверим наши часы! Есть, товарищ полковник!» – и отпечаток чемоданной жизни на всем.
Похоже, я тоже приглянулся. Мы чинно поужинали, пропустив по три рюмки беленькой, а после ужина переместились с бравым полковником запаса и бутылкой коньяка на кухню. Короче, я покидал гостеприимный дом прилично навеселе, но в относительно нормальном виде.
Лера вышла вместе со мной из подъезда, испытующе посмотрела на меня и сказала:
– Моим предкам ты вполне понравился, так что через неделю можешь делать мне предложение. Рекомендую прийти в костюме с галстуком, букетом роз и абсолютно трезвым – все равно здесь напоят и накормят!
– Есть, товарищ полковник! – рассмеялся я и обнял ее. Целовалась она вполне сносно. Вообще, Лера умела быть и отчужденно холодной, и неподдельно страстной. Только невозможно было понять – где чувства, а где расчет. Прожив с ней десять лет, я постепенно разглядел жизненный корень Леры. В ней никогда не было чувств на грани страсти и расчета на грани цинизма – был расчет чувств и чувственный расчет. Не было холодной логики типа «я музыку разъял, как труп», но не было и испепеляющей страсти, которой отдаются целиком, – словно в омут с головой.
Расчетливость и женственность – странный коктейль, которого я нахлебался до тошноты за десять лет.
А ведь вначале все было замечательно! Через неделю я, одолжив костюм у приятеля и с большим трудом достав букет отличных роз, явился делать предложение. На следующий день мы подали заявление, через месяц сыграли свадьбу: не роскошную, но вполне приличную. За это время родители сделали с бабулей
Были ли мы тогда счастливы? Не знаю, можно ли считать счастьем время, когда просто все идет согласно твоим планам. Для Леры это, безусловно, было счастьем. Несчастьем для нее было, когда ее планы нарушались. Вот такое простое понимание счастья и несчастья – позавидовать можно, правда?
Мы с Лерой словно соревновались: кто быстрее сдаст кандидатский минимум, кто раньше защитит кандидатскую, кто скорее подготовит докторскую… Все, в общем, шло замечательно, лишь только когда моя мать во время наших редких встреч робко спрашивала о внуках, я растерянно отводил глаза. Как ей объяснишь, что в планах Леры дети не значились?
Как долго еще могло продолжаться подобное эрзац-благополучие? Не знаю… наверное, долго, но… Времена изменились, и далеко не в лучшую сторону для ученых. Финансирование науки практически прекратилось, стало не хватать денег на привычный образ жизни. Но что там деньги! Настоящей катастрофой для Леры явилось то, что успехи в научной сфере перестали быть символом жизненного успеха. Я видел, как ей мучительно больно оттого, что ее подруги, с грехом пополам окончившие школу, но вовремя прилипшие к бизнесу, свысока поглядывают на нее! Жизнь пошла не по ее плану, и она чувствовала себя глубоко несчастной.
Но не такой человек Лера, чтобы мириться с несчастной жизнью. Она из тех людей, которым не дано счастья страдания. Кризис в наших отношениях нарастал со скоростью горной лавины, и я с тревогой ждал развязки. А чего еще было ждать? Наш союз не связывали ни дети, ни любовь. Лера иногда называла это «творческим союзом». Ну что ж… Творческий потенциал по созданию жизненного успеха явно исчерпал себя, и союз неизбежно должен был распасться!
Все и случилось в один вечер, как в пошлом фильме на бытовую тему.
Я вернулся из командировки. Словно начало похабного анекдота: муж вернулся из командировки. Впрочем, никакого любовника в шкафу не было. Дома вообще никого не было: пусто, тихо и пристойно. Даже кот Барсик не откликнулся на призывное «кис-кис»: верно, убежал по своим весенним кошачьим делам.
Я принял ванну, поужинал, но не чувствовал обычного в таких случаях облегчения. Какое-то внутреннее беспокойство не давало мне расслабиться.
Я закурил, вышел на балкон и увидел, как Лера вылезает из «шестисотого» «Мерседеса». Ей помог выйти высокий широкоплечий парень, которого я поначалу и принял за хозяина «Мерседеса». Но затем на заднем сиденье я разглядел второго. Тот вышел следом за Лерой, что-то ей сказал, она рассмеялась и поцеловала его в губы. Он задержал ее за руку, и они поцеловались снова. Так целуются только любовники.