Повелитель Серебряного лука
Шрифт:
Геликаон принес Гершому немного еды, кусок сыра и вяленого мяса. Еще он протянул египтянину бурдюк с водой.
– Как твои руки? – спросил он.
– Я быстро выздоравливаю, – ответил Гершом, с благодарностью принимая еду. От сыра исходил приятный запах, мясо было приправлено и таяло на языке. Геликаон стоял на корме, глядя на берег и собравшихся там людей. Гершом немного понаблюдал за ним, вспомнив, как тот спрыгнул на палубу врага. У команды навсегда в памяти останется вид горящих людей, оставшихся в живых после боя. А Гершом запомнит молодого царевича в доспехах,
– Боюсь, твоя команда не очень счастлива, – сказал египтянин, нарушив молчание.
– Они – хорошие люди, смелые и честные. Зидантос прекрасно разбирался в людях. Он нанимал только людей с сердцем. Сегодня они будут думать о нем. Как и я.
– Мне кажется, они будут думать не только о нем.
Геликаон кивнул.
– Да, не только о нем, – согласился он. – Ты хорошо сражался сегодня. Зидантос гордился бы тем, как ты обраща-
ешься с его дубинкой. Если хочешь, оставайся у меня служить.
– Я собирался покинуть корабль в Трое.
– Многие захотят это сделать, – сказал Геликаон. – Ты, однако, должен подумать о разумности этого решения.
– Почему это не очень разумно?
Геликаон отвернулся от берега, и египтянин почувствовал силу его взгляда.
– Какое преступление ты совершил в Египте?
– Что заставило тебя задать такой вопрос? – уклонился от ответа Гершом.
– Ты осторожный человек, египтянин, и мне нравится это черта. Но сейчас не время секретов. Толстый царь рассказал мне, что послы-египтяне в каждом порту спрашивают о сильном чернобородом беглеце, который может называть себя Гершомом. Объявлена награда в большую сумму золота человеку, который выдаст его правосудию. Поэтому я спрашиваю тебя снова, какое преступление ты совершил?
У Гершома сердце оборвалось. Он не понял – хотя ему следовало – что его дед отправит людей в такую даль, чтобы поймать его.
– Я убил двоих царских стражников, – ответил он.
– Они искали тебя, чтобы взять под стражу?
– Нет. Я видел, как они напали на женщину, и бросился остановить их. Стражники вытащили мечи. Поэтому я убил двоих из них. Я был пьян и не контролировал себя. Сейчас я об этом, конечно, сожалею.
– Если они напали на женщину, ты прав, что остановил их.
– Нет, не прав. Она была рабыней, если стражники решили поохотиться на рабов, это не преступление. Женщина не должна им сопротивляться.
– Поэтому ты убежал.
– В наказание за мое преступления мне должны были выколоть глаза, а затем сжечь заживо. Никакого бальзамирования, никаких прогулок с Осирисом в Легендарных землях, никакого будущего среди звезд. Да, я сбежал. Но кажется, в Зеленом море нет безопасного убежища.
– Ты будешь в безопасности среди моей команды в Дарда-нии. Мы перезимуем там.
– Я подумаю о твоем предложении, Геликаон. И благодарю тебя за это.
Счастливчик вздохнул.
– Не нужно благодарности, Гершом. Многие моряки оставят меня, когда мы достигнем Трои. Я не могу позволить себе потерять хорошего бойца такого, как ты.
– Я
Геликаон печально ему улыбнулся.
– Только рассказав правду, а не могу себе этого позволить.
– Тебе нужно объяснить мне эту загадку, – сказал Гер-шом.
– Может, так и сделаю, когда узнаю тебя получше.
– Что сейчас происходит?
– Мы упустили Коланоса, и сезон почти окончен. Я возобновлю эту охоту весной. Даже если на это потребуется вся моя жизнь, я найду его однажды. Или его доставят ко мне.
– Нет более могущественной силы под звездами, чем ненависть, – заметил египтянин.
– Ненависть не слишком хорошее чувство, и от нее невозможно освободиться, – с горкчью ответил Геликаон. – Но, даже зная это, я не успокоюсь, пока Коланос не умрет. Даже зло нельзя оставить безнаказанным.
– Ты пошлешь убийц?
– Нет, я найду его сам.
Геликаон замолчал.
– О чем ты думаешь? – спросил Гершом.
Счастливчик глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул.
– Я думаю о моем отце, о том, когда я в последний раз видел его. Его подстерег наемный убийца. Он отрезал ему ухо. Не знаю зачем.
– Ты не нашел того, кто приказал это сделать?
– Нет. Мои люди все еще ищут его. Я назначил награду за информацию. Пока ничего не выяснили. Как и Коланос, этот человек, который заказал смерть моего отца, умрет. Я дал клятву.
Человек на берег что-то говорил громким голосом. Гер-шом подошел к борту и посмотрел вниз. Это был Ониакус. «Услышь наши слова, о Гадес, повелитель глубокой тьмы, – закричал он, – потому что некоторые из наших друзей отправятся в твои земли в поисках Елисейских полей!» Моряки начали петь.
Геликаон перебрался за борт и спустился на берег. Люди, оставшиеся на корабле, собрались вокруг Гершома и тоже начали петь. Песня была печальной – прощальная песня смерти. Когда она закончилась, Гершом увидел, как Геликаон вышел в круг людей на песке. Он начал рассказывать о Зидантосе, о его смелости, любви к семье и товарищам, о его верности и величии духа. После него снова заговорил Ониакус. Он тоже говорил о Зиданто-се и Эпее, других погибших, но его истории были короче и более личными: о щедрости и чувстве юмора Вола, о страсти Эпея к азартным играм. Другие моряки тоже начали вспоминать, и в заключение своей истории каждый пел: «Услышь наши слова, о Гадес…» Гершому пришло в голову, что где-то на этом побережье еще одна команда, возможно, пела ту же песню и оплакивала смерть своих друзей, которые погибли во время нападения на «Ксантос».
Пробравшись сквозь толпу людей, собравшихся у борта, египтянин подошел к центру корабля и сел на палубу, потом лег на спину и посмотрел на небо. Гершом задумался, слышат ли их боги. Есть ли им дело до ничтожных жизней тех, кто почитает их. Оплакивает ли золотой Осирис наши потери? Скорбит ли Исида вместе с нами? Или Иегова, мрачный бог одиноких рабов? А огнедышащий Молох ассирийцев?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗОЛОТОЙ ГОРОД