Повелитель снежный
Шрифт:
Но человеческая сущность изменчива и темна, когда в их души заползают чувства, подобно изворотливым змеям, которые жалят и не дают покоя.
Такова была любовь несмышленых подростков, но допустить ее я не мог!
Ни свет, ни солнце не могут стать препятствием тому, кто правит миром и знает каждый темный уголок любой человеческой души.
Но ни одна душа сейчас не интересовала меня, как моя драгоценность.
Именно поэтому я ступал по белому снегу, нарочно оставляя за собой следы и двигаясь за той, кто завораживала меня,
В облике старика в белой шубе я был безобиден и неприметен.
Люди всегда относились к белому цвету, как к чистому и верному, зачастую не понимая, что и волки бывают белыми, но это не остановит их от убийства.
Мне просто нужно было отдать ей камень.
Я и не думал ни о чем другом, пока не уловил знакомый аромат, который отдался в груди сладостным томлением.
Быть рядом с ней, не касаясь и не чувствуя белоснежной гладкой кожи, оказалось выше моих сил!
А ведь она была всего лишь угловатым подростком!
Девочкой в смешной мохнатой шапке и алым шарфом, намотанным на хрупкой белой шее вдвое!
Но эти распахнутые глаза, цвета граненного изумруда, с загнутыми черными ресницами заставили мое морозное дыхание сбиться с ритма, опаляя языками горячего синего пламени внутри груди.
Всего лишь ребенок двенадцати лет, чей соблазн манил меня уже сейчас, предвещая стать в ближайшем будущем самой настоящей катастрофой моему праздному существованию вне времени и пространства!
Маленькие белые ладошки были холоднее льда, а глаза смотрели на меня распахиваясь и пленяя так наивно и растерянно, что я не смог себя остановить.
Я наслаждался ее ароматом и мягким теплом тела до головокружения, до рези в висках, не в силах отпустить от себя.
Не в силах насытиться ею мимолетно и так неожиданно, чувствуя, что моя драгоценность ощущает меня не как все.
Все было иначе, даже когда я позвал детей, чтобы успокоить ее метающийся разум и чувства, которые ощущали мою ложь.
Едва удерживаясь в своем маскараде, чтобы не обхватить маленькое бескровное личико своими руками, гладя по щекам, где играл прозрачный румянец, я видел и чувствовал всем телом, как она наблюдает за мной пристально и не по-детски внимательно, изучая мое лицо, фигуру и движения, когда ее черные бровки начинали хмуриться, а в черном зрачке ярких глаз полыхать сомнения.
Она чувствовала меня!
МЕНЯ!
А не ту оболочку, в которой я пришел, прячась от глупых людей за маской старика с подарками.
Наша связь была тонкой и хрупкой, но она была!
Упрочнить ее мог только камень моего мира.
И ее кровь, которая связала бы нас невидимыми нитями и тем, что я мог использовать во благо ….терзая себя еще сильнее, но давая ей возможность привыкнуть ко мне постепенно и мягко.
Моя маленькая смелая девочка.
Моя драгоценность.
Моя Мара.
МОЯ!
Заставляя отпустить ее от себя и покинуть деревню, я
Невыносимой от желания обладать ею!
4 глава
Мне редко снились понятые сны.
Скорее что-то непонятное и темное, где лабиринты разума прятались от реальности, выстраиваясь странными картинками, сути которых я не пыталась даже понять, а на утро просто забывала.
Пока не появился он.
ГОЛОС.
Голос, который прозвучал в моей голове мягко и ненавязчиво, заставляя дрогнуть даже во сне, заметавшись от желания сбежать и спрятаться!
Да, я не слышала его уже десятилетие, но позабыть так и не смогла!
Никто никогда не говорил больше так, что было одновременно и страшно…и волнительно.
Никто не заставлял меня кусать губы, чувствуя себя во сне слишком остро и реально, словно я могла ощутить дыхание этого человека на себе.
Того, кто приходил на порог нашего дома десять лет назад, перепугав бабушку и говоря странные вещи, которые я не понимала и сейчас.
И снова он звучал в моей голове, во мне, будто не было этих долгих лет, а я была всего лишь несмышленым ребенком на ледяном полу, который был испуган и растерян, оттого что происходило с бабушкой.
Хотелось дернуться и как можно быстрее бежать к двери, чтобы проверить заперта ли она, прислоняя к ней все самое тяжелое, чтобы только не дать ему войти…но не могла пошевелить даже тяжелыми веками.
– ….волосы черные, как благодатная земля. Кожа белая, как чистый снег. Глаза зеленые, как мой рай…
Шептал этот голос, слегка растягивая слова, и словно касаясь меня нежно, но напористо, не давая возможности сбежать и спрятаться от него, пока он звучал в моей голове, опьяняя и убаюкивая своей томной сладостью и этим необычным звучанием.
– Земля - моя, зима - моя, и ты – мояяяяяяя….
Словно песня журчала, лаская каждой произнесенной буквой, обволакивая каждым сказанным словом, отчего тело вытягивалось и сжималось, пытаясь найти ритм этих слов, чтобы влиться в них.
Голос шептал что-то на незнакомом языке, немного шипящем, но завораживающем, к чему я прислушивалась настороженно, но заинтересованно, не понимая ни единого звука, но зачарованно слушая.
– ….когда тебе страшно, когда тебе больно, когда беда рядом, говори…. – снова и снова он повторял что-то, что я не понимала, начиная вслушиваться и запоминать это звучание.
Каждую букву.
Каждый слог.
Каждое слово.
Короткое предложение, суть которого уплывала в недра загадок и тайн, но которое я выучила наизусть.