Повелитель сумерек
Шрифт:
Калиг улыбнулся, услышав этот анализ положения в Хетаре. Как бы сильно он ни восхищался изящной красотой Лары и ее цветущим телом, самым примечательным для него казался ее ум. Она думала быстро, как фея, но в рассуждениях было больше анализа, как у смертных людей.
— И как ты предлагаешь решить эту задачу, моя любимая?
— Пока не знаю, — ответила Лара. — Сначала я должна вернуться домой. Ты прав, Калиг, мне пора уходить отсюда. Хотя, — тут она лукаво улыбнулась, — снова на время стать твоей любовницей было чудесно. — Ее зеленые глаза подмигнули Калигу. — Мне жаль, что ты должен
— Я понимаю. — И он ответил ей такой же улыбкой.
— Действительно понимаешь?
— О да, моя любимая фея. Я знаю, что ты искренне любишь Магнуса Хаука, однако иногда природа феи в тебе хочет взять верх, стать сильнее человеческой природы. Этого не случится, пока у тебя есть твой доминус Теры. Прости меня, Лара, за то, что я захотел еще раз быть в твоих объятиях.
Она вытянула руку и погладила его смуглую щеку.
— Я полагаю, Калиг, что способна простить тебе почти все.
— Ты вернешься в Новое Дальноземье, точно в тот момент по времени, в который исчезла оттуда, — объяснил он. — В этот же день твой муж приедет к тебе, чтобы сопровождать тебя на Собирание. Ох, я кое-что забыл! — И Калиг достал из своих одежд хрустальную звезду на золотой цепочке, которую Лара носила всю свою жизнь, пока не была похищена Коллом.
— Этне! — воскликнула Лара, взяла у него амулет и быстро надела на шею.
«Я с облегчением вижу, что ты цела и снова в безопасности, мое дитя, — тихо произнесла Этне. — Мы гордимся тем, что ты начала исполнять свое предназначение».
Услышав в голове голос своего любимого духа-хранителя, Лара почувствовала, как по ее щеке скатилась слеза.
«Я рада снова быть с тобой, Этне. Будешь ли ты помнить, что меня не было рядом? Или тоже забудешь, словно ничего не случилось?»
«Мы в магическом мире знаем, какую жертву ты принесла, дитя мое, но тебе лучше забыть об этом. Когда князь Калиг вернет тебя мужу, все, что имеет отношение к твоему предназначению, будет забыто и исчезнет из памяти. Благодаря тебе свет еще раз восторжествовал над тьмой», — сказала Этне.
Лара кивнула и ответила:
«Я довольна, что эти воспоминания скоро исчезнут. Я не верю, что человеческая часть моей души смогла бы жить с ними и с необходимостью скрывать их от Магнуса. Покинешь ли ты меня теперь, когда я исполнила часть своего предназначения?»
«Я никогда не покину тебя, дитя мое. Ты исполнила ту часть своей судьбы, которую дали тебе в магическом мире, но у тебя еще одно предназначение — человеческое. Твоя мать дала меня тебе, чтобы я всегда была рядом с тобой, охраняла, направляла и защищала. Я исполню свой долг, Лара. Всегда буду с тобой».
«И я рада этому, Этне!» — ответила Лара.
Потом повернулась к Калигу и спросила:
— Когда?
— Если ты хочешь, то прямо сейчас. В Новом Дальноземье вот-вот наступит рассвет, моя любимая, и тебе пора проснуться. —
Лара мгновенно уснула и стала падать на игральную доску. Калиг подхватил ее на руки, отнес в спальню и, нежно опустив на кровать, произнес:
— Князь мунинов, услышь мой призыв. Приди ко мне, все дела отложив.
Перед ним мгновенно появился глава мунинов в своих прозрачных, как пленка, одеждах и сказал:
— Я здесь, господин принц.
— Ты и твои собратья выполнили мои задания? — спросил Калиг.
— Все сделано, господин. Никто в Хетаре и Тере не вспомнит ничего особенного о прошлом годе и об отсутствии госпожи. Теперь мне надо удалить у нее те воспоминания, о которых мы с вами говорили? Я полагаю, у вас есть сосуд для их хранения? — спросил своим обычным полушепотом глава мунинов.
— Есть, — ответил принц-тень. — Ты возьмешь их с собой и будешь хранить в своих подвалах под морем Обскура, в таком месте, куда будем иметь доступ только ты и я.
— Ты доверяешь нам хранить эти воспоминания, господин? — удивился мунин.
— Да, — кивнул Калиг. — Доверяю потому, что теперь ты знаешь, что я сильнее всех, и не предашь меня.
— Нет, не предам, — спокойно отозвался глава мунинов. — Мой народ лучше всех умеет хранить воспоминания. Мы правильно заботимся о них.
Калиг чуть шевельнул своей изящной ладонью, и в ней возник маленький круглый кувшин из золота и серебра с хрустальной крышкой.
— Это мрачные воспоминания, — сказал он главе мунинов, — но при слабом освещении они останутся целы и сохранятся взаперти. Ваше хранилище я создал из подводной пещеры, обтесал стены и накрыл стеклянной крышей. Того рассеянного света, который отражает вода, будет достаточно для них. Слишком сильный свет повредит их. — Калиг открыл кувшин и передал его главе мунинов.
Тот взял его, аккуратно проник второй рукой в голову Лары и вытянул оттуда воспоминания о времени, которое она прожила в Темных Землях. Эти серебристые тонкие нити при свете, который царил в спальне, отливали темным тусклым блеском. Они гнулись, извивались и явно жили своей собственной жизнью. Глава мунинов вынул их одну за другой из золотистой головы Лары и бережно опустил в золотой с серебром кувшин. Последняя нить ярко сверкала — это были воспоминания Лары о недавних днях, проведенных с принцем. Калиг забрал эту нить у мунина, а тот, завершив свою работу, плотно закрыл горлышко кувшина крышкой. Когда он делал это, из кувшина раздалось слабое протестующее бормотание, а потом наступила тишина.
Губы главы мунинов сложились в слабое подобие улыбки.
— Одно воспоминание ты оставил себе, господин. Будь осторожен, эти нити очень хрупкие.
— Ему не место рядом с остальными, — сказал Калиг и опустил светлую нить в карман своей белой одежды. Воспоминание продолжало ярко светиться сквозь ткань. — У меня есть для него маленький хрустальный сосуд, и я буду хранить его при солнечном свете.
— Задание, которое ты мне дал, исполнено, господин принц, — сказал глава мунинов. — Могу я теперь вернуться в тот прекрасный замок, который ты создал для нас? Он даже лучше, чем тот, который построил нам Колл, и к тому же теплый.