Повелитель теней. Том 1
Шрифт:
— Мой отец прикончит вас! От вашей Академии и камня не останется! — провизжала испуганная до слёз девушка с татуировкой-надписью на шее. — Вам всем конец!
— Милочка, вы разве не читали бумаги, которые подписывали? — нарочито удивилась Лысая и усмехнулась. — Вы все подписали отказ от претензий. Академия не несёт ответственности за ваши жизни. Каким бы сильным ни был ваш Род, он не сможет вытребовать компенсацию. Что уж говорить о закрытии Академии! Кстати, пока мы с вами говорили, прошла ещё одна минута.
Она ткнула наугад пальцем в третий ряд, и парень с мелированными
— До того как закончится минута, у вас есть шанс вызваться добровольцем. О-о-о-о, я вижу непонимание на ваших лицах. Я буквально слышу этот вопрос, хотя никто из вас не проронил ни слова. Почему я должен умирать за кого-то другого? Вдруг мне повезёт и я останусь жив? — Лысая отрицательно покачала головой. — Не останетесь. Мне нужно тридцать добровольцев. Как только тридцать человек пожертвуют собой ради других, все остальные будут спасены. Если же столько добровольцев не наберётся, то… умрут все. Один за одним. О, кстати, прошла ещё одна минута.
Она сожгла очередного абитуриента.
— Мамочка, — прошептала Мария, взяв меня за руку. — Мы умрём, да?
— В каком-то смысле, — я криво улыбнулся и тихо-тихо спросил: — Ты веришь мне?
— Да, — без толики сомнений ответила она.
— Тогда ты должна вызваться первым добровольцем. Сделаешь?
Мария заглянула мне в глаза, пристально всмотрелась, словно искала что-то важное в моём взгляде, и мгновение спустя решительно кивнула:
— Сделаю.
Лысая взлетела под потолок аудитории и громыхнула:
— Ну что? Кто-нибудь желает умереть?
Не успела Мария и рта открыть, как со своего места вскочил высокий и очень полный парень, которого я приметил чуть раньше. Выражение лица у него было наивным и немного глуповатым. Поднимая руку, он ни секунды не сомневался — прокричал громко и быстро, словно боялся, что его опередят:
— Я!
Все замерли. Наверное, ребята ждали какого-то чуда — например, Лысая скажет, что всё это было жестокой проверкой. Но она лишь кивнула и мгновенно испепелила толстяка. Начался отсчёт второй минуты, в конце которой добровольцем стала уже Мария — в этот раз её никто не опередил. Я хладнокровно наблюдал, как она сгорает и осыпается пеплом, и ещё минуту спустя вызвался третьим добровольцем. Лысая, кажется, даже самую малость удивилась — видимо, на других вступительных испытаниях абитуриенты жертвовать собой не спешили.
Я улыбнулся, чувствуя, как прохладные языки пламени лижут мою кожу. Огонь перекрывал обзор, и со стороны было незаметно, что меня полностью покрыла пространственная аномалия и перенесла в другое место. Если быть точнее — в большой богато украшенный зал. От одного края до другого тянулся длинный стол, который ломился от ароматной и аппетитной на вид еды. Несколько зон отдыха с мягкими диванами и креслами, телевизоры и невысокая сцена с трибуной.
Ко мне подскочила Мария, взволнованно воскликнув:
— Ты жив! — она крепко меня обняла, прижалась грудью
— Ну как тебе сказать… — протянул я, почесав затылок.
Прошлая жизнь, кабинет начальника следственного комитета.
Андрей Геннадьевич был очень умным мужиком — в своём деле собаку съел. Он сталкивался с самыми разными преступлениями — от воровства в магазинах до убийств с особой жестокостью. Он всегда знал, в какой отдел отдать новое дело, и всегда безошибочно выбирал следака, которому это дело было бы по плечу. Но в тот день я застал Андрея Геннадьевича в глубокой задумчивости — он держал в руках заурядную серую папочку и тяжело на неё смотрел.
— Что случилось, Геннадьич? — спросил я, завалившись в кресло посетителя. Великий учитель Анаксагорас отправил меня сюда в качестве наказания — я был молод, горяч и попёрся на Трёхглавого Цербера в одиночку. Победил, конечно, однако учитель такого перформанса не оценил и временно отстранил от охоты.
— Ерунда какая-то, — Андрей Геннадьевич вытащил сигареты и закурил. — В столице пятьдесят девять случаев воспламенения за последние две недели. Предметы вспыхивают без причины и полностью сгорают в считанные секунды! Поблизости ни бензина, ни тлеющего уголька… Ерунда какая-то.
— Можно? — я взял папку и быстро пролистал документы. В основном почему-то страдали торговые дома, магазины и мелкие лавочки. Правда, три раза самовозгорание произошло в домах мелкого дворянства: сгорело бриллиантовое ожерелье, антикварный золотой кубок и шкатулка с фамильным серебром. Однако не всегда вспыхивали дорогие вещи, иногда сгорал хлам или дешёвые безделушки. Только вот выглядело это скорее как маскировка для отвода глаз.
— Ты заметил, что… — начал я, но Андрей Геннадьевич меня перебил.
— Что больно уж это смахивает на воровство под прикрытием пожара? — сердито нахмурился он. — Да, заметил, не дурак. Но как вор забирает ценности? Он же их не сжигает, в самом-то деле!
— Интересный вопрос…
По итогу я отправился патрулировать торговые ряды и крупные магазины — шарахался по ним, замаскировавшись под обычного покупателя, и выжидал. Моё терпение было щедро вознаграждено — всего через неделю я стал свидетелем того, как воспламенился раритетный кинжал, украшенный дорогими камнями. Секунда, вторая — и в огне мелькнула чья-то рука, щедро сыпанувшая на пол пепел. Очертания кинжала расплылись, и он исчез.
Только вот я успел схватить шаловливую ручку и нацепить на неё наручники. Огонь потух, открывая пространственную аномалию. Она работала как портал, но была более незаметной — покрывала предмет, словно плотный чехол, и переносила его в другое место. Если сверху добавить визуальных эффектов, то вуаля! — никто не поймёт, куда испарился предмет.
— Ой-ой-ой, — из пространственной аномалии раздался жалобный голосок. Рука бешено задёргалась, пытаясь вырваться из наручников. — За что вы так с бедным несчастным мной? Какое плохое зло я вам сделал?! Дяденька… Или тётенька? Эй, на той стороне, отпустите меня!