Повелитель тьмы. Том l
Шрифт:
— Держи, только руку не отгрызи, — “Хотел бы я на это дело отдать Катерине, но боюсь она не сможет его покормить”.
Ардар грубо схватил колбу и жадно выпивал содержимое. Цвет лица восстановился, дрожь утихла. Ни одна не прошла в пустую.
— Какой голодный, эхх… ещё тренировать и учить надо, — почесав щетину сказал стоящий к лицу бледно-кожему созданию чудо природы. — Ну может уже вспомнишь меня? А? Давай не тяни.
— Благодарю Дела-граф Мортис, — почтительно поклонился Алев перед Господином.
— Замечательно, идем.
Обе
— Мы сегодня войдем в лагерь или завтра?
— Прошу прощения… Господин, — сторож проглотил язык.
— Ладно я сегодня необычайно добр, будешь жить.
— Молодой Господин, почему?
— Оу, Алев, ты думаешь я тебя не ценю? Ты довольно дорогое оружие в моих руках с каждым днем твоя цена будет расти.
Вампир молча кивнул и последовал за Мортисом.
Ардар недоумевал, как связана картина происходящего с их ситуацией:
— Господин, почему показываете это?
— Смотри дальше. Слуге следует быть более терпеливой.
Время года и сцена сменились.
Громыхали молнии, дождь холодным градом заливал тропы, сапоги тонули в земле, каждый шаг давался с трудом, через боль. Ощущалось как стопы горят огнем как, хлюпают в насквозь мокром ботинке, чувствовало словно стопа ступала в болото. Плащ обязанный защищать от дождя промок, тело знобило и дрожало. Волосы на голове стали не порядочны и мешали обзору. Вдали различался детский плач. Душу рвало на куски, груз тела давил на спину.
— Не плач, я иду, — тихо прошипел вампир.
— Брось меня! — вскрикивала женщина, — я лишь помеха, спаси его!
— Я не могу тебя бросить, моя любовь, — повторил клятву, Алев волоча ноги в грязи, пытаясь, идти.
— Брось меня! Беги к нему.
Алева разрывали тысячи внутренних демонов, глаза невольно пустили слезу бессилия, кулаки сжались до корови.
— Нет! Ты мне дорога, — вслед за словами ударил гром.
— Ты должен спасти нашу дочь.
“Она права, но её нога…” — Алев всмотрелся в разорванную плоть, проглядывались кости, — “Если б не зелье…” — боль женщины заглушало зелье.
Детский плач и крик скручивал, и переминал разум в трубочку.
— Ещё немного.
Вдалеке виднелась фигура человека:
— Ты жалкое еретическое отродье! Смеешь порочить нашу веру, портить наших женщин, пить нашу кровь, использовать наш кров. Мы сожжем тебя на костре, грязное чудовище! — монах держал в правой ребенка, левой посох. Священное отродье стоически переносило дождь, словно огибало святую фигуру.
— Замолкни.
— Мы сожжем тебя, твою жену и ребенка! Эта будет хорошее подношение для нашего бога!
— Белрид! Если этот человек тебе поклялся во служении, пусть увидит, что это дитя безгрешно.
Гром и молнии отбивались хором в серых небесах, насмехались над жалкими речами грязного отродья.
— Видимо, это не твой день демон! —
Внезапно груз на плечи стал тяжелее, вампир ещё не догадался, что сердце любимой замерло навечно.
— Ты…
— Что я? Это ты виноват в смерти своего первого дитя и своей любимой! Таким подкидышам природы подобным тебе не светит жить в цивилизованном мире.
— Что ты сказал? Она…
— Да она умерла на твоих плечах, ты виновен во греху!
Алев прислушался к биению сердца Катерины и замер. Вампир не находил слов ответить “священному” человеку стоящему с его дитя.
— Ты проклятый вампир умрешь сегодня и твоё чадо вместе, — рука монаха потянулась за ножом. Алев аккуратно опустил тело Катерины на землю, — смотри жалкое создание, как я отниму жизнь последнего самого дорого в твоей жизни.
Слова монаха не успели выйти из его мерзких уст. Алев ускорился секунды растянулись, время замерло. Цена обретенной силы отдаст сполна, но сейчас — это не волновало вампира.
Когти впились в глотку смертному, бледные пальцы прощупывали трохею и вонзились в неё. Хлынула кровь человек захлебывался в ней.
“Не может быть, чтобы он был один”, - мысль проскользнула свободной рукой, Алев словил маленькую кроху, окутанную мокрой тканью. Следующий шаг устремился Катерине, — “Потерпи ещё немного”, - ребенок на руках громко всхлипывал.
Вампир упал на колени перед женщиной в роскошном готическом платье, лужа крови под ней смешивалась с каплями от дождя. Кровосос надкусил свой язык, почувствовал вкус крови, он наклонился, дабы поцеловать и обратить любимою в вампира. Но Алев позабыл одно, эта кровь все равно что яд для неё. Исправить или поменять ход времени невозможно, совершенное не обратимо.
— … Я… — Алев открыл глаза и внезапно осознал свой грех, — … Прости меня… — слезы скатывались по щекам ручьем, каменное сердце разбилось на тысячи частей, душу раздирали тысячи демонов.
Вампир продолжал плакать, а следом разрыдалась его чадо. Алев достал из пространственного кармана ткань, нагнулся укрывая тельце, от беспощадных капель ледяного дождя. Обмотал и замотал, так чтобы Алисса держалась на груди, а следом поднял Катерину на руки. Лицо полное скорби, боли и вины, вызывало скорбь.
“Я виноват… Катерина я воспитаю нашу красуню”, - Алев смотрел в лицо девочки и продолжал плакать, Изнутри разрывало, бросало в огонь и воду.
Ботинки месили грязь, одежда промокла насквозь, усталость исчезла её заменили эмоций… Сложные, сильные, невыносимые мучения.
— Мой Господин, я…
— Не порть момент, смотри до конца.
В следующий миг в картина померкла, и вампир проснулся в амбаре залитом в крови. Детский плач разносился эхом. В месиве крови и частей органов сидело маленькое создание, измазанное с ног до головы в кровавый цвет. Алев подошел, приласкал, обтер личико, закутал малышку и ушел… Молча… Больше слов не требовалось.